Точка сборки

Сашок теперь знал, что нужно делать, если ноги твоего коня опутали невидимым тужаком, путами, – слезть, зажечь спичку и провести ножом между спутанными ногами. Или если у тебя есть плетка-камчи из кабарожьей кожи на красной таволговой рукоятке, то можно просто отмахнуться от чертей и продолжить путь.

Сашок добирал что-то важное, не добранное в детстве. Бабушка не рассказывала сказок, которые могли бы привязать его к какому-нибудь пейзажу.

Иногда они ненадолго ездили в лес. Сашок трясся верхом позади Альберта и вглядывался в оседавший к весне снег, покрытый свежими или уже расползавшимися от солнца следами.

– Вот сыгын ходил, смотри.

Сашок смотрел на следы марала-быка. Еще им встречались отпечатки копыт чочко – кабана, тооргы – кабарожки. Из шкурок с ног тооргы шьют красивые шапки. Понизу оторачивают мехом камду – выдры. Мех камду очень ценится, потому что кам – это шаман.

Сашок не знал лесной азбуки, и увиденные отметины на снегу так и врезались в память, названные следами пугливого койона – а не зайца, кёк бёру – а не серого волка.

Он взял у Альберта школьный словарик, которого на первое время вполне хватало. Кёк – синий, голубой, такого цвета небо, бёру – волк. Почему же он не серый? Так уж получилось. У него каждый волос трехцветный – черный, белый и рыжий. Всё вместе – кёк. Чепуха какая-то. Или, может быть, есть какая-то связь между ним и небом, как есть связь между выдрой и шаманом?

По сухим стволам деревьев долбил тамыртка с красной шапкой на голове, которую ему подарил богатырь Сартакпай за оказанную однажды услугу. Вспархивали из-под снега глупые серые сымдалар, иногда ронял что-то гортанное пролетающий черный кускун.

В темноте Сашок возвращался домой, выглядывал между деревьями белую козочку, за которой опасно ходить: уведет в лес, а там обернется старухой или девушкой с белыми, как у старухи, волосами. Козочки не было, да и вряд ли бы обернулась она кем-нибудь: он был русский, а на русских многие установившиеся и проверенные поколениями правила не распространяются.

Тайга оживала, названия начинали говорить. В урочище Кудрул когда-то жил один тастаркай, у которого было рябое лицо. Кудур уул – рябой парень. А вот что такое тастаркай, как ни выспрашивай, остается непонятным. Букалу означает – место с быками, Куулуколь – озеро с лебедями, Айюкичпес – медведь не пройдет, Аксуу – белая река, Карасуу – черная река или источник.

А Каракем, который впадает в реку чуть ниже Солдатского моста, – это тоже что-то черное? Тоже река, черная река. Только «кем» – нездешнее слово. Нет такого слова.

В деревенской библиотеке между стеллажами намело снега, который залетал в выбитые окна. Библиотекарша терпеливо стояла в ожидании, пока единственный посетитель выберет себе книги, заглядывала через плечо: что тут можно найти интересного?

Сашок никогда до этого не возил книги в седельных сумках.

В топонимическом словаре не очень уверенно говорилось о том, что различные кемы – черные кара-кемы, белые ак-кемы, великие бий-хемы – разбросаны по всей Евразии. Хоть в Индии их можно найти, хоть в Финляндии. Даже в Англии есть мост через свой, английский, кем – Кембридж. Означают эти кемы везде одно и то же – поток, реку, ручей. Какие-то давние предки Сашка и Альберта растащили это слово по всему материку.

Альберт опрокинул козу на спину и держал за ноги.

– Ну, вот тут, – темными пальцами пошевелил, расправил редкую шерсть на теплом животе.

Сашок засучил рукав, он уже все знал, что делать. Видел, как Альберт делает. Только не пробовал ни разу.

Провел лезвием по живому, делая надрез. Наверное, такого надреза будет достаточно? Альберт смотрел, молчал. Тогда Сашок бросил нож, и ладонь вошла внутрь. Вот он идет новым, нехоженым, невидимым ему путем на ощупь, и в чужом податливом теле плотно и скользко. Вот он добрался до диафрагмы, и вот уже указательный палец легко прорвал ее, теперь ладонь в грудной полости.

Сашок заспешил, чувствуя свою неопытность и громадную ответственность.

За диафрагмой сразу вниз и искать становую жилу возле хребта, главную артерию. Она сама обозначит себя пульсацией, толчками крови по ней. Альберт говорил, что она скажет: «Тук-тук, тук-тук!»

Ну вот и все – нашел и перервал. Осторожно вынул руку. Теперь вся кровь вытечет в грудную полость. Потом пойдет в пищу, а не осквернит землю.

Так делали предки Альберта, так подтвердил делать в своей «Ясе» рыжебородый бич неба Чингисхан.

Альберт рукой легонько сжал козе морду, придерживая ей дыхание.

Животное встрепенулось и затихло. Альберт выдохнул – видно, немного переживал. За козу, наверное, переживал, боялся, что Сашок окажется неловким учеником. Сашок старался.

– От, молодец, быстро успел. Этот совсем мало мучился. – У Альберта опять веселый вид.

Сашок рад. Он справился с тем, что назвали бы варварством. Что кажется ему самому правильным и проверенным веками. Он представляет, как восприняла бы это его мать, его тетки и бабка.