Точка возврата

– В Тунке отбывал ссылку будущий польский диктатор Юзеф Пилсудский. Буряты к нему относились хорошо, приносили мясо, грибы, орехи. Чтобы не мерз от сибирской стужи, они ему овчинную шубу подарили. Он вел там свои записи и общался с местными. Потоцкая упорно настаивала, чтобы я включил его в сценарий. А мне будущий польский диктатор, как она сама любит выражаться, был по барабану. Буряты говорят: любая овца должна знать свою кошару. Потоцкая ведет свою игру, мы будем вести свою. Твоя мама была права, когда рассказывала легенду про бегущего лося и налима, – я, улыбаясь, ткнул себе пальцами в лоб. – И плакал я, как тот лось, до тех пор, пока не выплакал два своих верхних глаза. Выплакал, но так и не понял, почему в фильме должен быть Пилсудский. Вот с Торбеевым все понятно, кто платит, тот и заказывает музыку.

– Только заказывают музыку не Торбеевы, а те, кто за ними. И делают это за наши деньги. Для поляков Пилсудский – миф, а мифы имеют свойство воплощаться в реальной жизни. Патриотизм возникает из любви и к ней должен вести. Но любовь не приемлет корысти.

– Потоцкая точно не станет петь, что там наш Сталин любимый живет, – засмеялся я. – Сразу же после приезда из Прудова я ходил в авиакомпанию, которая выполняет рейсы на Байкал. Там генеральным директором работает мой друг, мы с ним вместе создавали авиакомпанию «Иркут». Он следом за мной ушел от Торбеевых в «Сибирь». Представляешь, ему понравился мой сценарий о летчиках и о женщине, которая прыгнула в тайгу. И он предложил мне свою помощь. Деньги мы, говорит, найдем. И со съемочной группой договоримся.

– Ты же никогда не делал фильмы, – засомневалась Саяна.

– В детстве мы вообще ничего не умели делать, – ответил я. – Конечно, надо иметь некоторую наглость, чтобы ввязаться в эту драку.

– Вот с этим у нас проблем нет, – засмеялась Саяна. – Москва – хороший город, здесь слишком много чего оседает. И хорошего, и плохого.

– Но и всплывает. Вот я и решил, надо уехать и посмотреть на себя как бы со стороны. Я хочу доказать себе, что я это могу. Ведь делают это другие.

– Но ты должен осознавать, что тебя может постигнуть неудача.

– Для этого надо начать. Ты, надеюсь, мне поможешь?

– Только своим присутствием, – улыбнувшись, развела руками Саяна. – Завтра мы улетаем.

– Я звонил в Тунку Шувалову. Он ждет вас на аэродроме. Я прилечу следом.

– Ты мне сегодня нравишься как никогда, – вновь рассмеялась Саяна. – Деловой, напористый. Скажи, ты прочел Доржи Банзарова?

– Конечно. Вот послушай, что я нашел у него, – сказал я. – Для того, кто ступает на путь просветления, существует двадцать трудновыполнимых вещей. Трудно бедному быть щедрым, трудно власть имущему не употребить свою власть для удовлетворения своих желаний, трудно не рассердиться, когда оскорбляют. Трудно изучать широко и глубоко. Трудно побороть гордость. Трудно найти хорошего друга. Трудно не спорить о правильном и неправильном. – Я сделал паузу и, вздохнув, продолжил: – Летчики говорят, что в авиации от Полярной звезды идет весь отсчет. И не только в авиации. Северную сторону юрты монголы и буряты считают самым почетным местом. Туда сажают самых именитых и важных гостей. Полярную звезду они считают вершиной мировой горы, пупом неба, осью мирового круговращения. Вот и думаю, от чего мне начать свой отсчет?

– Начни от человека, – посоветовала Саяна. – С той самой женщины, что прыгнула в тайгу.

– Ты права! – воскликнул я. – Я буду снимать вас на Иркуте. Пока что там все, как и во времена Чингисхана. Чистая вода, горы, Сухарбан, сарлыки.

– Хвосты которых идут на приплеты, – в тон мне засмеялась Саяна.

– И люди. Почему, получая все, человек не успокаивается и порою не знает, что ему нужно? Почему ни он сам, ни душа его не знают той гармонии и совершенства, как окружающая его природа?

– Поклоняясь природе, буряты-язычники населили ее духами, придумали множество мифов, объясняющих происхождение мира, – ответила Саяна. – Их можно понять – кто не восхитится красотой Байкала, небом, гольцами, водопадами, твоим Иркутом. Наверное, только человек, пахнущий равнодушием. Но своим природным чутьем этот народ осознал: сколько ни стучи в бубен, ни брызгай водкой во все стороны Бурхану или еще кому, ни развешивай тряпочек на деревьях – твои отношения с другими людьми не будут такими же гармоничными, как сама природа. А спасение человека от душевного разлада дает только одно – совершенная любовь, которую и явил нам Господь. Он нас любит такими, какие мы есть. И дает нам возможность и время исправиться. По своей любви к людям он нам дал заповедь: так же, как ты относишься к себе, относиться и к другим: «Возлюби ближнего своего, как самого себя».

Провожая Саяну в аэропорт, я попросил Дениса записать номер своего мобильного телефона и сказал, чтобы они, долетев до Иркутска, позвонили мне. Денис тут же занес мой номер в память своего мобильника.

– Немец, он и есть немец, – пошутила Саяна.

– Григорий Петрович, ты мне скажи, Иркут – опасная река? – спросила меня Катя Глазкова, когда мы возвращались из аэропорта.