«Тойота Королла»

– Что вы! Даже не предполагал, что поеду с такой очаровательной…

– Все! Я удовлетворена, – прервала его Майра. – Положите в багажник вашу сумку.

Потом они сели. Он рядом с ней, на переднем сиденье.

– С таким багажом в Нью-Йорк? – спросила она, включая зажигание. – Остальное у вас там?

– Нет. Все, что имею, со мной.

– Нежирно! А в Нью-Йорк на время… или насовсем?

– Затрудняюсь ответить.

– Тогда не затрудняйте себя.

– Нет, нет. Просто у меня нет постоянного пристанища. Ни в Америке… ни где-нибудь еще. Я стал кочевником… под старость. Вроде цыгана. Но у цыган все же есть шатры, в которых они спят, и лошади для передвижения…

– Кстати, о лошадях, – сказала Майра, выруливая в первую линию и прибавляя газу. – Как у вас с автомобильными правами?

– Права имеются… но без автомобиля.

– Это не важно. У нас с вами есть «Тойота», и для меня будет несомненным облегчением, если вы сможете сменить меня за рулем.

– Хоть сейчас, – с готовностью откликнулся он.

– Не к спеху. Я этот город знаю, пожалуй, лучше вас.

– Немудрено, – согласился он. – Я тут проболтался меньше месяца.

– И что? Надоело?

– Обстоятельства вынудили.

– Я не спрашиваю, какие обстоятельства. А в Нью-Йорке у вас есть дела?

Он вздохнул.

– Такие же дела у меня могли бы быть и в Чикаго, и в Вашингтоне. Дело в том, что в Нью-Йорке больше всего осело русских эмигрантов. Ну, и, как известно, каждый жмется к своим. Особенно в беде.

– А вы в беде?

– Эмиграция – это уже беда. От хорошей жизни не покидают родину.

– Почему? Бывают еще и политические мотивы.

– Я не еврей. По этой части меня в России не притесняли. Я чистокровный русский. И вполне преуспевал там. Был весьма близок к самому верху пирамиды. А здесь я барахтаюсь у ее подножия. С сомнительными шансами снова вскарабкаться наверх. Начинать жизнь с нуля… В моем возрасте? Ладно, к черту! Поговорим о чем-нибудь более веселом.

– А мне интересно говорить именно об этом. Если не возражаете?

– Ради Бога.

– Я вам задам несколько вопросов… Можно?

– Валяйте.

– Насколько я знаю… ну, хотя бы из газет, из России выпускают только евреев… и то с большим трудом. Вы же русский. Чистокровный… как вы сами сказали…

– Этот вопрос не вы первая задаете мне в Америке. Хорошо. Объясняю. Я выехал на Запад по еврейскому каналу. Из России можно получить, если повезет, выездную визу только в одно место – в Израиль. Только туда. А в Израиль, понятно, выпускают евреев, от которых правительство СССР избавляется не без облегчения. Евреев нигде не жалуют. Но в России они волею судеб вдруг попали в весьма привилегированное положение. На зависть всем остальным народам СССР, а этих народов и народцев насчитывается там больше сотни, одни лишь евреи могут легально покинуть пределы этой страны, которая заперта на глухой замок перед всеми другими.

Я выехал, женившись на еврейке. Фиктивным браком. И так поступают многие неевреи. Знаете, какая в Москве родилась поговорка? Еврейка – не предмет роскоши, а средство передвижения. Грустный юмор. То есть в паре с еврейкой можно надеяться вырваться из СССР. Понятно изложил?

– Вполне, – кивнула Майра. Они умолкли.

Мы ехали по вечернему Лос-Анджелесу в бесконечных колоннах автомобилей, светивших впереди нас рубиновыми огоньками. Ехали мы с включенными фарами. Над нами проплывали зажженные лампионы фонарей. Верхушки пальм за тротуарами растворялись в темнеющем небе.

– Я тоже еврейка, – сказала Майра. – Хоть вы и определили мой тип как классический испанский.

– Никогда бы не подумал, – искренне удивился он.

– Это… форма комплимента?

– Да, ради Бога, не придирайтесь к словам. Евреи во всем мире одинаково чувствительны.

– Я вас не обескуражила? Говорят, русские – жуткие антисемиты.

– Говорят, – хмыкнул Олег. – В России, например, говорят, что все американцы жуют резину. Мало ли чего говорят! Вы же не жуете. Так и я. Абсолютно не антисемит. Можете мне поверить. Я даже преисполнен благодарности евреям. Без них, вернее, без нее, мне бы не выбраться оттуда.

– А где она?

– Кто? – не понял Олег.

Та, что фиктивно вышла за вас замуж… став средством передвижения.

В Израиле. Где же еще? Мы с ней переписываемся.

– А не фиктивно… вы были женаты?

– Был. В Москве осталась дочь.

– Скучаете?

– Смертельно.

– Простите… я не хотела.

– Ничего. Привык. У меня, какого места ни коснись, везде болит. Сплошная рана.

– Простите, пожалуйста, я не хотела.

Мы понемногу выползали из Лос-Анджелеса в многорядных пунктирах красных сигнальных огоньков. Дома по сторонам уменьшались в размерах и возникали со все большими интервалами. Сто первая автострада приняла нас в свой нескончаемый поток.

– Вы не голодны? – спросил он.

– Нет. А вы?

– Не мешало бы подзаправиться. Впереди – бессонная ночь.

– Я бы предпочла сначала выбраться из города.

– Не терпится расстаться с Лос-Анджелесом?

– Вот именно. Я почувствую себя лучше, когда он будет далеко позади.

– На меня дохнуло загадкой, – улыбнулся Олег. – Уж не предполагаете ли вы погони? С выстрелами… и столкновением автомобилей?