Только анархизм: Антология анархистских текстов после 1945 года

Политическая необходимость обращения к «массам» также заставляет левых прибегать к методу лишь постепенных и частичных требований к существующим властям. Этот метод, разумеется, вполне согласуется с проектом трансформирования отношений власти именно потому, что он не бросает вызов самим основаниям этих отношений. По сути, выдвигая требования к власть имущим, он подразумевает, что простой (хотя возможна и экстремальная) корректировки существующих взаимоотношений достаточно для реализации левой программы. При этом методе не ставится под вопрос сам правящий порядок, потому что это будет угрожать политической схеме левых.

В этом постепенном пошаговом подходе к переменам и состоит доктрина прогрессивизма (действительно, именно «прогрессивный» – это один из наиболее популярных ярлыков среди сегодняшних левых и либералов, которые предпочли бы забыть другие запятнанные слова»). Прогрессивизм – идея о том, что существующий порядок вещей является результатом текущего (хотя, возможно, и «диалектического») процесса совершенствования, и если мы приложим усилия (путём голосования, петиции, судебного процесса, гражданского неповиновения, политического насилия или даже захвата власти – всего, кроме её разрушения), то сможем продвинуть этот процесс ещё дальше. Понятия прогресса и постепенного частичного подхода, являющегося его практическим применением, указывают на ещё один количественный аспект левой концепции общественной трансформации. Такая трансформация – это всего лишь вопрос степени, чьей-то позиции на текущей траектории. Верная степень корректировки приведёт нас «туда» (где бы оно ни было). Реформа и революция – это просто различные уровни одной и той же активности. Таковы абсурдности левачества, которое по-прежнему не видит очевидного свидетельства того, что единственная траектория, на которой мы находимся, по меньшей мере, с подъёма капитализма и индустриализации, – это всё увеличивающееся обнищание существования, которое не может быть устранено реформами.

Постепенный подход и политическая необходимость в категоризации также приводят левых к оценке людей с позиции их членства в различных угнетаемых и эксплуатируемых группах, таких как «рабочие», «женщины», «цветные», «геи и лесбиянки» и т. д. Такая категоризация лежит в основе политики идентичностей. Политика идентичностей – это определённая форма ложного противопоставления, при которой угнетённые предпочитают отождествлять себя с конкретной социальной категорией, вследствие чего их угнетение возрастает, как и предполагаемые акты сопротивления угнетению. На деле же продолжающееся отождествление с такой социальной ролью лишь ограничивает возможность тех, кто практикует политику идентичностей, глубоко анализировать своё положение в этом обществе и индивидуально противостоять угнетению. Что тем самым гарантирует продолжение тех социальных отношений, которые и вызывают их угнетение. Но только в качестве членов категорий эти люди подобно пешкам могут быть полезны левым в их политических манёврах, так как их социальные категории принимают на себя роли групп лоббирования и центров силы в рамках демократического устройства.

Политическая логика левых с её организационными требованиями, принятием демократии, иллюзией количества и оцениванием людей лишь как членов социальных категорий – по существу коллективистская, подавляющая человека как такового. Это выражается в призыве к людям пожертвовать собой во имя различных целей, программ и организаций левых. За этими призывами обнаруживаются манипулятивные идеологии коллективной идентичности, коллективной ответственности и коллективной вины. Те, кто определяются как принадлежащие к «привилегированной» группе, – «натуралы», «белые», «мужчины», «жители страны первого мира», «средний класс» – оказываются ответственными за всё угнетение, приписываемое данной группе. Тогда манипуляциями они принуждаются к искуплению этих «преступлений», к безоговорочной поддержке движений тех, кто более угнетён, чем они. Определённые же как члены угнетённой группы манипуляциями принуждаются к принятию коллективной идентичности этой группы во имя обязательной «солидарности» – сестринства, чёрного национализма, квир-идентичности и т. д. Если же они отвергают или даже лишь глубоко и радикально критикуют такую групповую идентичность, то это приравнивается к одобрению ими своего угнетения. По сути, человек, действующий сам по себе (или лишь вместе с теми, к кому он чувствует настоящую привязанность) против своего угнетения и эксплуатации, с которыми он сталкивается в жизни, оказывается обвинённым в «буржуазном индивидуализме», несмотря на тот факт, что он (или она) борется именно против отчуждения, разделения и атомизации – непременного результата коллективно отчуждённой социальной активности, которой государство и капитал – так называемое «буржуазное общество» – нас облагают.