Только через мой труп

– Правильно. Дальше у нас по списку идет сама эта девица Рид и молодой Барретт. Они бродили по всему этажу – трудно установить, где они находились в момент убийства. Конечно, если это Дональд Барретт, можете сами им заняться. Еще некто по имени Рудольф Фабер.

– Неандерталец без подбородка.

– Он самый. Кстати, это из-за него там никого не арестовали. Скольких уже насчитали?

– Десятерых.

– Значит, десять. И ни одного приличного мотива на всю эту чертову компанию! Я бы не…

Зазвонил телефон. Я взял трубку и почти сразу передал ее Кремеру.

– Это вас. Ваш босс.

– Кто?

– Полицейский комиссар, кто же еще.

Кремер поднялся, покорно произнес: «Ох, дьявольщина», понуро проплелся к телефону и взял трубку.

Глава шестая

Этот телефонный разговор распадался на две части. Сначала говорил в основном Кремер – почтительно, но твердо, – докладывая о сложившейся ситуации, сетуя на то, что недостаток данных не дает двигаться вперед. В течение же второй части, гораздо более короткой, Кремер молча слушал, и, похоже, приятного в этом было мало, судя по модуляциям его мычания и выражению лица. Наконец, повесив трубку, он вернулся в красное кожаное кресло. Усевшись, он сердито воззрился на нас.

Вульф спросил:

– Вы сокрушаетесь из-за того, что не можете найти подходящий мотив?

– Что? – Кремер взглянул на Вульфа. – А, да. Я бы отдал свой выходной за то, что уже известно вам.

– Ну, на это вам одного выходного не хватит. Я как-никак читаю немало книг.

– Плевал я на ваши книги! Убежден, вы знаете об этом деле такое, о чем я понятия не имею. Я понял это, едва только услышал про Гудвина. Хотя лицезреть вашу физиономию то еще удовольствие, мне все-таки любопытно, что́ на ней отразится, когда я передам вам слова комиссара: десять минут назад ему позвонил британский генеральный консул. Так вот, сей джентльмен заявил, что потрясен внезапной насильственной смертью британского подданного Перси Ладлоу и надеется, что мы не пожалеем никаких усилий, и так далее.

Вульф покачал головой:

– Боюсь, моя физиономия вам вряд ли поможет. Могу ответить одно: похоже, у британского генерального консула завидные источники информации. Сейчас половина одиннадцатого вечера. Убийство произошло всего четыре часа назад.

– Ничего замечательного в этом нет. Он услышал об убийстве по радио, в выпуске новостей.

– А в выпуск новостей эти сведения просочились от вас или ваших людей?

– Разумеется.

– Стало быть, вы тогда уже выяснили, что Ладлоу – британский подданный?

– Нет. Никто о нем вообще ничего толком не знает. Мои люди сейчас этим занимаются.

– Тогда осведомленность консула становится особенно интригующей. Едва услышав по радио, что на Сорок восьмой улице в школе танцев и фехтования убит некий Перси Ладлоу, консул сразу сообразил, что убитый – британский подданный. Более того, он даже не стал дожидаться утра, чтобы послать стандартный запрос в полицию, а тут же лично позвонил комиссару. Стало быть, либо сам мистер Ладлоу был довольно значительной личностью, либо он был замешан в важных делах. Вполне вероятно, что у консула можно разузнать какие-то подробности.

– Премного благодарен. Комиссар встречается с ним в одиннадцать. А пока как насчет вас? Почему бы вам самому не поделиться со мной некоторыми подробностями?

– Я ничего не знаю. Про существование мистера Ладлоу впервые услышал сегодня около шести вечера.

– Это вы уже говорили. Ладно, к чертям собачьим вас с вашей клиенткой! Я не гнушаюсь никакими расследованиями. Это моя работа, и я стараюсь ее выполнять. Но я терпеть не могу, когда к делу примешиваются всякие иностранные штучки-дрючки. К примеру, две девицы, которые еле говорят по-английски. Нравится им прыгать со шпагами, так и прыгали бы у себя на родине. Или взять Милтана. Кажется, он родом из Франции? А его жена? А Зорка? Или малый по имени Рудольф Фабер, ходячая карикатура на офицера-пруссака времен мировой войны? А теперь туда сбежались фэбээровцы и всюду суют свой нос. И в довершение моих неприятностей генеральный консул сообщает, что и убитый вовсе не простой, честный американец…

– Из доброй старой Ирландии, – вставил я.

– Заткнись. Вы понимаете, что́ я хочу сказать. Мне все равно, кто от кого произошел, от итальяшек, индейцев, япошек, евреев или каких-нибудь эскимосов, негров или голландских колонистов, лишь бы был гражданином Америки. Мне дайте чисто американское убийство, в котором был бы американский мотив и фигурировало бы американское оружие. Вот это дело, тут мы потягаемся. Но всякие выкрутасы проклятых чужаков, все эти шпаги, «калдиморы» и консулы, только и знающие, что звонить насчет своих драгоценных подданных, – это выше моих сил. Впрочем, и сам я хорош, раз имел глупость притащиться к вам. Надо бы арестовать вас, поморозить до рассвета в кутузке – глядишь, запели бы по-другому.

Казалось, он вот-вот встанет с кресла. Вульф поднял руку:

– Прошу вас, мистер Кремер, не порите горячку – ведь труп едва успел остыть! Не объясните мне, почему, как вы выразились, именно из-за мистера Фабера ваши люди никого не арестовали? Если я вас правильно понял, конечно.