Только для девочек

В конце дня пришли Володя и Фома. В руках у Володи был потрепанный пузатый портфель. Володя раскрыл портфель, и они с Фомой стали раздавать нам яблоки. Это были некрасивые яблоки, зеленоватые, будто недозрелые, но очень душистые, вкусные и, как уверял Фома, уже мытые.

Вика провела по Фоме зелеными своими глазами и сказала, что яблок не любит. А я запустила зубы в яблоко и все раздумывала о том, как подвести разговор к моей сказке. Мне хотелось, чтобы Володя ее услышал. А вот Наташе ни к чему не надо подводить разговор с Володей. Она просто высказывает то, что приходит ей в голову. Те, кто сложили пословицу «Не по хорошему мил, а по милу хорош», наверное, еще задолго до меня встретились с такими же обстоятельствами. Я, наконец, что-то преодолев, что-то сломав в себе сказала Володе, что Юлька очень хорошо читает наизусть сказку в стихах. Володино лицо приняло неестественно внимательное выражение. Юлька протарахтела сказку и показала Фоме и Володе мое посвящение.

— Ну, как сказка? — спросила я.

— Здорово, — ответил Володя.

А Наташа будто и не услышала моего вопроса. Может, она его и в самом деле не услышала, потому что она сказала Володе:

— После того, как вы с Фомой вчера ушли, по телевизору еще показывали в записи соревнования на каноэ. Вы, Володя, садились когда-нибудь в каноэ?

— Нет, ни разу не пришлось, — с сожалением признался Володя таким тоном, каким можно признаться лишь в том, что ни разу не читал «Войны и мира».

— А я пробовала, — сияя глазами, рассказывала Наташа. — Даже усидеть в каноэ очень трудно. Оно переворачивается сразу же, как только ты пробуешь стать на колено. Эти каноисты не просто гребут, а одновременно удерживают веслом лодку в равновесии.

— И вы перевернулись? — спросил Володя.

— Еще как! Каноэ меня накрыло. Я чуть не утонула. — Наташа сказала об этом так, как говорят о чем-то забавном и понятном.

— Как же вы спаслись?

— Спасатель нашелся сразу же. Но он нырнул под каноэ в ту самую секунду, когда я уже вынырнула. Так что спасать пришлось его самого.

— Кто это был?

— Один мой знакомый. Студент из театрального института. Кандидат в мастера по водным лыжам.

— А у нас, — улыбнулся Володя, — профессор тонул. Нахманович Рафаил Александрович. Теоретическую физику у нас ведет. Вредный — неслыханно. Есть студенты, которых он по десять раз гонял. Фома к нему пришел второй раз на дом сдавать. Знал — на зубок, а профессор все равно нашел, к чему придраться. Отправился Фома с горя к Днепру, на пляж. Отплыл к буйкам. Смотрит, мимо на байдарке плывет наш профессор Нахманович. Байдарка штука тоже не слишком устойчивая. Повернулся профессор неловко и плюх в воду. Фома — за ним. Профессор скрылся под водой, но Фома его вытащил, к берегу доставил. Профессор и говорит Фоме: «Принесите зачетку. Ставлю вам зачет. И обязательно расскажу и администрации и комсомольской организации, как вы меня спасли, рискуя собственной молодой жизнью».

Фома взмолился. «Я вас очень прошу… Я готов еще раз сдавать зачет, только не рассказывайте, что я вас спас».

«Мне приятно, что вы такой скромный человек», — похвалил Фому профессор.

Но не знал профессор Нахманович об истоках этой необыкновенной скромности. Фома просто боялся, что ребята, которые еще не сдали зачета по теоретической физике, не простят ему спасения профессора.

Я понимала, что все это выдумка, что ничего такого не было и быть не могло, но Фома скромно сказал «No problema», так, словно все это происходило с ним в действительности, а Наташа смеялась, сияя глазами. На лице у нее было выражение, которое один очень хороший поэт выразил такими словами:

И солнце в небеса,

И ветер в паруса.

Так мне хотелось, чтоб Володя услышал мою сказку. Так мне хотелось, чтобы он понял, какие интересные вещи я умею сочинять. Но к разговору об этой сказке я больше не возвращалась.

Не по хорошему мил, а по милу хорош.

Глава девятнадцатая

Я не знаю, кто в Польше на самой центральной радиостанции ведает музыкальными передачами. Но я думаю, что, может быть, там для эксперимента поставили во главе этих передач обыкновенную девочку моего возраста. Ну, может, чуть постарше. Потому что у всех девочек моего возраста и чуть постарше совсем не в глазах, как об этом иногда пишут в художественной литературе, а в пятках прыгают бесенята. Для этого девочкам достаточно услышать хоть издали, хоть за стеной какой-нибудь современный танец, какой-нибудь «поп» или «рок».

А в польских музыкальных передачах каждый день звучат самые последние шлягеры, самые знаменитые ансамбли. Так, будто все это подбирает для слушателей не скучный ученый музыковед, а девочка с бесенятами в пятках.