Только про девчонок

Так было или не так, рассказывают, что Тишка сразился с татарином на колокольне. Всадил татарин Тишке в живот кинжал, но тот нашел в себе силы и сбросил врага вниз. Крепко разбился татарин, понял, что не уйти ему из городка, и подпалил церковь. От церкви сгорел и весь городок.

Позже погорельцы построили новый городок и назвали его Кочками — в память о своем городке, от которого остались одни холмики, издали похожие на кочки. Города погибают, но легенды о них живут. Жила и эта.

В разные времена разные люди опускались на дно Громка, чаще всего это были мальчишки. У каждого — свое на уме. Что было у дедов и прадедов на уме, Илья Иванович не знает, наверно, то же, что у отца: разжиться. «За один золотой подсвечник можно было купить не одну пару хороших лошадей», — помнит Илья, говорил отец. Но, наверно, это сказка. Выкачать бы воду… А так невозможно дно осмотреть. Духу не хватает.

О золотых подсвечниках вспомнил Илья, когда подходили к Дону фашисты. Пчеловод Черкасов из хутора Рябенького продал несколько чанов меду и отдал деньги рабочим, чтобы они сделали за эти деньги самолет. Илюшкина мать отдала последние, почти новые отцовские валенки. А больше нечего было.

«Найти бы золотые подсвечники, — вспомнил Илюшка. — Может, они большие, и за них не один танк можно построить».

Опускался на дно озера. Но и у него хватало духу всего лишь достать дно. Ломал голову: что бы такое придумать. Вспомнил вычитанное в какой-то книге. Кажется, запорожские казаки, прижатые турками к реке, обхитрили своих врагов. Нарезали камыша, пробили перегородки в нем, взяли камышины в рот и, невидимые, по дну речки ушли.

Илья сделал тоже так. Выбрал самую толстую камышину, приспособил к ней резиновую трубочку, чтобы удобнее было с камышиной передвигаться, трубочку в рот — и на дно. Опустился, и даже дышал, но ничего не видел, глаза не терпели холодной воды.

Если бы точно знать, что есть на этом дне золотые подсвечники, он не отступил бы. Но сколько было веривших в эту историю, столько было и не веривших. Правда это или выдумка — об этом поведать мог только Громок. Отступился Илюшка. Но он был не последним, кто пытался разгадать тайну озера.

Сейчас озеро обмелело. Весь берег над озером распахан, вешние воды, дождевые потоки смывают пашню и несут ее в озеро, где земля оседает илом. Но разве легче от этого Ванятке? Труднее. Подсвечники теперь покрыты толстым слоем ила.

Ванятка не бедный. Зачем бы ему подсвечники? Но у него свои планы. Правда, они не такие, как у Ильи Ивановича, — тот хотел получить за золотые подсвечники танки для фронта… У Ванятки соображения помельче. И вот с чего все это началось.

Три года назад Натка Селиванова взбаламутила школу — опять эта Натка! Во всех делах без нее не обходится! Шел обыкновенный пионерский сбор, говорили о том, как подтянуть отстающих учеников, кто с кем будет заниматься. Когда сбор уже кончался, ни с того ни с сего вскочила Натка.

— Скучно живем, ребята! — сказала она. — Почитаешь «Пионерскую правду» и позавидуешь: другие пионерские организации занимаются интересными делами, разыскивают героев гражданской войны и Отечественной. Разве мы хуже, разве край наш не интересный? Что мы знаем о своем крае?

Ну и сказанула! Аж все замолчали, не знали, что ей ответить на это. Пионервожатая Анька (теперь учительница Анна Сергеевна) тоже долго молчала, обдумывала Наткины слова.

— Что-нибудь более конкретное ты можешь предложить? — спросила.

— Могу, — ответила Натка. — У нас в школе пустуют две комнаты. В одной лежат поломанные столы и парты, а в другой — уголь и дрова…

— Так их больше негде хранить.

— Для них надо сделать сарай, а в этих комнатах будет наш музей.

— А кто будет делать сарай и где мы возьмем доски, лес?

Натка крепко задумалась.

Если говорить по правде, то Ванятка был не против музея. Он был против Натки, и в душе радовался тому, что она зашивается со своей выдумкой. Не будет выскакивать. Но Натка подумала немного и сказала:

— Попросим председателя. Он плотников пришлет.

— А если не сделают?

— Пускай дадут лес и доски. Мы сами…

— А что, ребята, Натка говорит дело.

И началось! Что дальше, да как?

Внук первого председателя колхоза Семена Игнатьевича Сажнева, Игорек Сажнев, сказал:

— Я принесу дедушкину казачью шапку. Она пробита пулей. Это белые казаки в него стреляли. А еще у него есть именная сабля. Может, отдаст.

— А я знаю, где есть станковый пулемет. Он, правда, поломанный, — сказал Лешка Сапожников.

Но это было еще не все. К удивлению Ванятки, Лешка Сапожников тут же достал алюминиевую табакерку, на которой, наверное, солдат ножом наковырял такие слова:

ДАЕШЬ СТАЛИНГРАД! СМЕРТЬ ГАНСАМ!

20.8.1942 г.

И. Г. Степанов.

Лешка в эту табакерку складывал резинки, перья и разную мелочь. Теперь он готов отдать табакерку музею.

— А что, ребята, — сказала пионервожатая, рассматривая табакерку. — Может быть, этот И. Г. Степанов живой? Может, он герой Отечественной войны?

С затаенной завистью пионеры смотрели на Лешку Сапожникова: он положил на стол первый музейный экспонат.