Только ты одна

– Я так соскучилась, дорогой! Все в порядке? Когда мы пойдем к твоему отцу? Посмотри, какое платьице я купила! Специально для такого случая! Тебе нравится? Оно стильное, правда? А как думаешь, я понравлюсь твоему отцу?

Алина все щебетала, но Вэл ей не отвечал, хотя и целовал. Потом он отстранил Алину и сказал на чистом русском языке без малейшего акцента:

– Платьице классное, но к отцу мы не пойдем.

– Why? – до Алины не сразу дошло, что он говорит по-русски.

– Because! Да потому что нет никакого отца.

– А что случилось?

– Ничего не случилось.

– Мы что… не поженимся?!

– Нет, почему? Можем и пожениться. Только отца-миллионера у меня нет, и живу я вовсе не в Штатах. Да и зовут меня, кстати, не Вэл.

– Так ты не американец?

– Дошло, наконец. Нет, я не американец, как видишь. Я тогда прикололся, а ты повелась. А что, классно развлеклись, скажи?

– Развлеклись?! Ах ты сволочь! Мерзавец!

– Да, я такой, – усмехнувшись, сказал Вэл, с интересом рассматривая Алину.

– Значит, ты меня все это время обманывал?

– Ну, ты-то меня тоже обманывала. Так что мы квиты.

– Я… Я страшно тебе отомщу! Я тебя уничтожу!

– И как же ты это сделаешь? Что, разместишь мое голое фото в сети? Ты же любишь так делать, правда? Ну, во‑первых, у тебя нет такого фото. А вот твои фотки у меня есть. Показать? То-то мамочка с папочкой обрадуются. Папочка тебя еще не простил? Во-вторых, ты даже не знаешь, кто я такой. А вот про тебя я знаю все, так что – учти на будущ…

И тут Алина кинулась на Вэла, пытаясь вонзить длинные острые ногти ему в лицо. Но молодой человек оказался проворней: он перехватил руки Алины, швырнул ее на кровать и навалился сверху, не давая ей пошевелиться.

– Пусти меня, гад! – шипела Алина. Лицо ее искажала гримаса ненависти и злобы. Вэл спокойно сказал:

– Уничтожит она меня, ты подумай! Да что ты о себе возомнила, дрянь ты мелкая? Лживая сучка! Мне же все твои подвиги известны. Рассказать?

Вэл крепко держал руки Алины своей левой рукой, а правой тем временем залез ей под платье и гладил грудь, живот и бедра, потом стал действовать еще настойчивее, продолжая шептать ей на ухо все новые подробности ее собственной жизни. Алина извивалась, стараясь избежать его прикосновений, но получалось только хуже, потому что она невольно возбуждалась – испытывая одновременно ярость, унижение, ненависть, ужас и желание, Алина впала в полное исступление.

– Так где, говоришь, твоя бедная мама живет? Вероника Валерьевна Заварзина? В Кандалакше? А, нет, в Кинешме. И Михаила Аристарховича, папу родного, похоронила заживо! Впрочем, тебе не привыкать, да? Кто обвинил отца в сексуальных домогательствах? Кто довел до инсульта дипломного руководителя ложными обвинениями в изнасиловании? Кто затравил учительницу английского?

Тут Алина завыла и задергалась: откуда он знает про нее так много? Откуда?!

– Лежать! – сказал Вэл и сильнее прижал Алину. – Еще рассказать или хватит?

– Кто ты такой? Зачем ты это делаешь? Пусти меня!

– Развлекаюсь, детка. Просто развлекаюсь.

– Ааа! – закричала Алина, потому что Вэл вдруг приковал ее руки к спинке кровати неизвестно откуда взявшимися наручниками.

– Тихо. Будешь орать – рот заткну. Могу скотчем заклеить. Знаешь, как больно отдирать потом? Ничего плохого с тобой не случится, не дергайся.

Он встал, спокойно снял рубашку, скинул кроссовки, потом расстегнул и стянул брюки. Алина плакала в голос, глядя на него.

– Да не реви ты. Трахну тебя и все. Напоследок. Тебе ж нравилось.

Алинино платье он просто разорвал – она зарыдала еще пуще.

– Ну, детка, давай. Не кобенься, раздвинь ножки. Ты же любишь это дело.

– Я не хочу-у!

– Хочешь.

Как ни странно, она действительно этого хотела. И даже не заметила, когда он снял с ее рук наручники. Они лежали рядом, словно настоящая пара любовников – точно так, как четыре дня назад. Но все изменилось, все планы рухнули, и Алина тихонько заскулила от бессилия, безнадежности и жалости к себе.

– Да ладно тебе, – лениво протянул Вэл. – За платье я заплачу, так и быть.

– Ты не понимаешь! Я в полной жопе!

– Да чего тут не понимать? Денег у тебя нет, работы нет, с родителями в ссоре, Волкова не вернуть. Не вернуть, не вернуть! Не надейся. Если только сунешься туда, я тебе обеспечу такое внимание всей мужской части Интернета, что твоя нынешняя жопа покажется раем. Так, где мой смартфон… Можешь посмотреть!

Он сунул Алине под нос смартфон, и она с ужасом увидела на экране собственные фотографии: это были такие виды и позы, что кровь заледенела у нее в жилах:

– Ты что, установил тут камеру?! А вот это? Ты не мог такое снять, никак не мог!

– Ну, немножко подправил. Ты же знаешь, как это делается. Из бедного преподавателя ты прямо героя порнофильма изобразила! Короче, детка, сидишь и не рыпаешься, поняла?

– И что мне теперь де-елать… Как я буду жи-ить… Гад ты после-едний…

Алина снова заплакала. Вэл ее не утешал. Он достал сигарету и закурил, красиво пуская дым колечками. Алина горько вздохнула: да, он точно не американец. Тот не курил. А ведь как хорошо прикидывался!