Только ты одна

Потом, в постели, он никак не мог успокоиться: все целовал и целовал ее хрупкие плечи и тонкие руки, словно умоляя о прощении, пока Лия не взяла его за щеки и не посмотрела внимательно в глаза:

– Все-таки что-то случилось, да?

– Да, – ответил Макс. – Я люблю тебя. Вот что случилось.

– Ужас какой! – тихо рассмеялась Лия, наклонила его голову и поцеловала бритую макушку, а Макс зажмурился, скрывая подступившие слезы.

Под утро ему приснился Влад – такой, каким он был в пятом классе. Они играли на школьном дворе в футбол, и Влад, сильно ударив по мячу, разбил окно на втором этаже. Оттуда высунулась ботаничка и закричала:

– Безобразие! Громов, опять ты?

– Это не я, Анна Петровна, это Кузнецов!

– Да ладно тебе, – сказал Владик потрясенному другу. – Трудно прикрыть, что ли? Тебя-то предки отмажут, а мне куда деваться?

И Максимка кивнул – он знал, что отец бьет Владика смертным боем за малейшую провинность. Сколько раз Владик, спрятавшись в лопухах за гаражами, плакал злыми мальчишескими слезами, зло повторяя: «Вот вырасту и врежу ему! Будет знать, как нас с матерью обижать! Так беспомощно отделаю – мало не покажется». Его отец умер через два с половиной года от инфаркта. С похорон Владик сбежал – они с Максимкой сидели все в тех же лопухах и пили водку прямо из горлышка, Максимка впервые в жизни.

– Представляешь? Она рыдает, – говорил Владик, и руки его, державшие бутылку, дрожали. – Радоваться надо, а мать рыдает! Мало он ее бил, дуру. Ненавижу.

– Ее-то за что? – тихо спросил Максимка, но Владик не ответил…

С утра Макс позвонил Федору, потом заехал в банк и положил в свою ячейку обе драгоценные флешки – снятую с шеи Влада и Алинину. Там же оставил его кредитки, толком не зная, зачем их сохранил. Можно было засветиться с ними где-нибудь подальше от Москвы, оставив ложный след, но стоило ли? Об этом нужно будет подумать позже.

А потом Макс отправился к Федору.

– Все нормально! – сказал он в ответ на вопросительный взгляд Феди. – Где красотка? Мне с ней поговорить надо.

Он направился было на кухню, откуда доносились какие-то звуки, но Федор перехватил его и развернул в другую сторону:

– Алина в комнате.

– А там кто?

– Там… другая девушка.

– Ну, брат, ты силён!

Федя только махнул рукой. Макс открыл дверь и попятился, не узнав Алину:

– Ни х… Ничего себе! Постриглась! Когда ж ты успела?

– Долго ли, – сказала Алина.

Она сидела с ногами на диване, завернувшись все в тот же халат – в нем оказалось тепло и очень уютно. Некоторое время они молчали, разглядывая друг друга. «В этом чудовищном бурнусе и со смешными вихрами она все равно красива. Но то, что было в ней раньше, исчезло: женская победительность, уверенность в собственной красоте – вчера это еще чувствовалось, особенно когда она улыбнулась. А сейчас нет и в помине. Только трогательная беззащитность. А это еще опаснее», – думал Макс, который хорошо знал цену трогательной беззащитности, потому что именно так и влюбился в свою жену – в нежного «потерявшегося олененка» с глазами Одри Хепберн.

«Он сегодня совсем другой. Какой-то погасший, усталый и… злой. Но его внутренняя сила чувствуется еще больше. Опасная сила. И притягательная!» – думала Алина.

Первым опомнился Макс:

– Тебе Федор передал, что все в порядке?

– Да, спасибо. А что… с Владом?

Макс не сразу вспомнил, кто такой Влад, так она на него действовала. А ведь вчера за весь вечер почти ни разу об этой девчонке не вспомнил!

– Влад тебя больше не побеспокоит. Никогда.

Алина открыла было рот, чтобы спросить: «Почему?», но Макс так посмотрел, что ее этим взглядом придавило к спинке дивана, словно каменной глыбой. Алина помолчала и тихо сказала:

– Я поняла.

– Поняла и помалкивай.

– Спасибо.

– Чтоб ты знала, я это сделал вовсе не ради твоих прекрасных глаз. У меня был собственный интерес. А так черта с два я бы в это дерьмо полез! – внезапно вспылил Макс.

Ярость ходила в нем волнами, готовая выплеснуться, но Алина не боялась, Макс чувствовал. Она смотрела с состраданием. Это было совсем невыносимо, поэтому Макс отвернулся и заговорил преувеличенно деловым тоном:

– Когда точно возвращаются твои родители?

– Завтра к вечеру должны быть дома, – отрапортовала Алина.

– Они сразу домой поедут? В Москве не будут останавливаться? Короче, позвони им и уточни. Номер-то помнишь?

– Я на бумажке записала, перед тем как все контакты стереть в мобильнике.

– Умница. Уточни и позвони мне, чтобы я знал, когда за тобой заехать.

Макса слегка отпустило, и Алина сразу повеселела.

– А скажи-ка мне, умница, откуда ты узнала про шантаж? Он что, при тебе это с кем-нибудь обсуждал?

– Нет, я просто догадалась. Я слышала его телефонный разговор. Мне кажется, это был кто-то из журналистов. Он почву прощупывал. Намеками говорил, но я поняла.

– С журналистом? А когда?

– Неделю назад. Потом я еще посмотрела, что он искал в Интернете. Как раз про шантаж.

– Придурок, – пробормотал Макс. Надо будет еще раз внимательно изучить его контакты за последнее время. А девчонка-то – молодец! Макс покосился на Алину, и она несмело ему улыбнулась.

– А, забыл совсем! Я ж тебе вещи привез.