Только вернись

Жизнь словно остается за кадром… Где-то далеко наводнения и опасные преступники, голод и лишения, несчастья, а здесь, в нашем маленьком уютном домике радость, покой, умиротворение. Я хочу и одновременно боюсь возвращаться домой… Вернее, не домой, а к Вяземскому. Дома-то у меня теперь нет… Я полностью завишу от Глеба… Хотела растоптать его, уничтожить, разорить, увидеть боль в глазах, но вместо этого соглашаюсь на его помощь… Унижаю себя до роли безропотной игрушки, способной лишь удовлетворять его постельные «хотелки».

Брыкалов приезжает поздно. Мы успеваем покататься на лодке и измазаться глиной, посидеть возле костра и посмотреть на падающие звезды, посмеяться над историями Миланки и послушать народные песни в исполнении няни Юли.

Украдкой замечая взгляд Глеба, блестящий в сумерках, я ловлю себя на мысли, что буду тосковать по этому времени… Жить суетливой заграничной жизнью, мечтая когда-нибудь вернуться в наш бревенчатый дом… Но пока я здесь. И Вяземский тоже… А впереди еще одна ночь в его объятиях…

Обнимаю себя за плечи, глядя в зеркало на красивую темноволосую женщину в откровенном пеньюаре. Странно, прошло столько лет, а я так и не смогла вытравить из себя привычки Леры – я по-прежнему втягиваю голову в плечи, если боюсь или волнуюсь… Наверное, не стать мне другим человеком? Лучше оставаться собой – скромной, милой Лерой… Когда-нибудь и меня полюбят по-настоящему…

Бросаю взгляд на спящую малышку и на цыпочках выхожу из комнаты. Не хочу быть должной Глебу. Договор есть договор… Жаль, он не догадывается, что для меня значат ночи с ним? Мучение и наслаждение, воспоминания, разрывающие душу в клочья…

Взмахиваю ладонь и тихонько стучусь в его дверь. Тягостно дышу, чувствуя, как ускоряется пульс…

– Каролина? Пришла? Я уж подумал, ты уснула, – хрипло произносит Глеб. Подходит ближе и бесцеремонно тянется к поясу моего халата.

– Не люблю быть должной, Вяземский, – шепчу в ответ. Позволяю его нетерпеливым дрожащим пальцам снять с моих плеч халат. Он бесшумно опадает к ногам, открывая взору Глеба мою наготу.

– Жалко будет расставаться с такой красотой. Может, подумаешь над моим предложением? – его горячее дыхание касается шеи, пробуждая сотни мурашек. Они беспокойно бегают по коже, заставляя поежиться.

А какое его предложение? Быть содержанкой, готовой на все? Всегда и везде? Не иметь свободы и личной жизни? Быть просто бездушной куклой без цели и планов? Отдать красоту и молодость взамен проклятых грязных денег? Ну уж нет…

– Мне нужно другое, Глеб. Тебе не понять, – опускаю его ладони на свои груди, желая поскорее прекратить разговоры. Не для этого же он меня позвал? И пришла я не для этого…

– А что тебе нужно? Большая и чистая любовь? Не смеши меня, Кара. Ты циничная, лживая и очень красивая… кукла…

– Мне не нужно твое мнение, Глеб. И твоя оценка моих качества тоже. Бери меня и… покончим с этим.

– Бери? Значит, так ты хочешь? – Вяземский зло прищуривается и сжимает пальцами мое лицо.

Кажется, кожа горит там, где его пальцы меня касаются… Но еще больнее пылает сердце…

Глеб разворачивает меня спиной и наклоняет к столу в углу комнаты. Шуршит фольгой от презерватива и небрежно касается ладонями моих бедер. Из горла вырывается стон, а пальцы судорожно сжимают край столешницы, когда он резко входит в меня…

– Вот так я хочу, Кара. Похоже, я был с тобой слишком добрым до этого момента… Ты… Ты ничего не видишь, не понимаешь. Или делаешь вид, что не понимаешь, – цедит сквозь зубы Глеб.

Он наращивает темп, крепко сжимая мои бедра. Господи, скорее бы это закончилось… Сжимаю зубы, чувствуя, как тянет низ живота. Он ужасно большой… А в сочетании с резкими, полными невысказанной злобы движениями – невыносимый. Нет, мне не больно – мы всегда подходили друг к другу, но так паршиво на душе мне давно не было…

– Глеб, перестань, пожалуйста, – шепчу, стремясь прекратить эту муку.

– Прости, Кара… На меня нашло что-то…

Он разворачивает меня к себе и осыпает поцелуями шею. Гладит волосы, пробегает пальцами по выступающим позвонкам, оглаживает бедра… Не понимаю, что так сильно его разозлило? Его собственные слова, которые я повторила? Или отсутствие во мне рабской покорности?

– Я не сделал тебе больно? – он поднимает на меня полный непонимания взгляд.

Не иначе, Вяземский озабочен чем-то… Расстроен, подавлен, обескуражен, вот и срывает на мне зло…

– Нет, не сделал. Глеб, правда, я… Я пришла выполнить условие договора. И… все…

И все… Глеб притягивает меня к себе, впивается в губы и заканчивает, что начал. Целует так, словно не может насытиться моими губами. Посасывает их, кусает, сплетается с моим языком, пьет горячее порывистое дыхание, заставляя усомниться в его и своих словах. Лжецы, вот мы кто… Во всяком случае я… Он часто дышит, осыпает мои виски невесомыми поцелуями, прикусывает мочку и нехотя отпускает в комнату Миланы. Его руки еще греют мою талию, а губы произносят:

– Тебе надо отдохнуть, Кара. Иди спать. Так уж и быть, на сегодня ты свободна.