Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет

Но это открытое оправдание ненавистного старейшинам Узника, для изловления которого потрачено было столько усилий и проведено столько бессонных ночей, только еще больше разъярило Его врагов. В ответ на оправдательный приговор Пилата они неистово закричали, что оправдывать такого человека невозможно, так как Он обманщик, «возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до сего места». Услышав, что Галилея была главным местом деятельности Иисуса, Пилат порешил отправить Его к местному правителю Ироду Антипе, находившемуся по случаю праздника также в Иерусалиме, надеясь сделать этим приятное честолюбивому царьку и вместе сбыть с рук весьма трудное дело. Ирод обрадовался этому случаю – повидать человека, которого ему уже давно хотелось видеть. Заинтересованный слухами о Его чудесах, он теперь обратился к Нему с расспросами о Его деятельности, предполагая, что Узник в угоду царьку может при нем же совершить какое-нибудь удивительное чудо. Но Христос, зная низкую натуру этого царька, которого Он уже раньше заклеймил позорным именем лисицы, «ничего не отвечал ему», и раздраженный Ирод передал Узника своей придворной черни на поругание и затем вновь отправил Его Пилату (что, между прочим, послужило средством примирения этих двух правителей, бывших перед тем во вражде между собой), заявив, впрочем, что ничего не нашел преступного в Узнике.

Отречение Петра

Поставленный в необходимость опять решать неприятное ему дело и желая как-нибудь спасти невинного, по его убеждению, человека, а также и поддержать достоинство своего первого оправдательного приговора, Пилат попытался обратиться к чувству сострадания и благородства народа. По установившемуся обычаю, римский правитель по случаю Пасхи освобождал какого-нибудь узника, по желанию и выбору народа. Зная, что все обвинение против Иисуса есть дело первосвященников и старейшин и что народ еще недавно обнаруживал восторженную привязанность к Христу, он предположил назначить для праздничного освобождения двух узников именно Христа и закоснелого разбойника и убийцу – Варавву, в надежде, что народ предпочтет Того, кого он еще недавно с восторгом приветствовал как сына Давидова. Но и этот план был расстроен коварством вождей, которые уже успели склонить народ на свою сторону, убедив его, что лучше простить Варавву, уже заявившего себя смелыми восстаниями против чужеземного ига, чем Иисуса, который, видимо, не способен был оправдать надежд на восстановление царства Давидова. Поэтому на вопрос Пилата, кого освободить им, чернь закричала: «Смерть Ему, а отпусти нам Варавву!» Пораженный таким неистовым озлоблением, Пилат хотел затянуть дело и спросил: «Чего же хотите, чтобы я сделал с царем иудейским?» Тогда впервые раздался неистовый крик: «Распни, распни Его!» Напрасно Пилат, пользуясь каждым затишьем в смятении, настаивал на своем, настаивал, правда, упорно, но с каждым моментом ослабевая все больше и больше. «Какое же зло сделал Он? – спрашивает опять Пилат. – Я ничего достойного смерти не нашел в Нем. И так, наказав Его, отпущу». Такое нерешительное противодействие было совершенно бесполезно. Оно только выдало иудеям внутренние опасения их прокуратора и практически все дело отдавало в их руки. Все сильнее и сильнее оглашали они воздух своими неистовыми отвратительными криками: «Смерть Ему! Распни, распни Его! отпусти нам Варавву». Когда происходило это страшное судбище, представлявшее собой борьбу римского правосудия с иудейским неистовством и изуверством, Пилат получил от своей жены Проклы извещение, что она видела страшный и многознаменательный сон об этом Праведнике и просила его быть крайне осторожным в Его деле. Тогда Пилат сделал поcледнюю попытку спасти божественного Узника. С целью хоть сколько-нибудь утолить кровожадность обвинителей, он подверг Его бичеванию, а затем, надеясь пробудить к Нему сострадание, он вывел Его опять к народу и, взывая к простому человеческому состраданию, сказал: «Се, человек». Но толпа превратилась в диких зверей, оглашавших воздух однообразным ревом: «Распни, распни Его». Пилат еще раз остановился в крайнем недоумении, что именно могло так ожесточить против Него народ. Он опять отвел Христа внутрь претории и вновь подверг личному допросу.