Толкование на паремии из книги Бытия

16. 17. И заповеда Господь Бог Адаму, глаголя: от всякаго древа, еже в раи, снедию снеси: от древа же, еже разумети доброе и лукавое, не снесте от него: а в оньже аще день снесте от него, смертию умрете.

Для чего Господь под страхом смерти заповедует Адаму не вкушать от плодов древа познания добра? Для того, чтобы дать Адаму возможность и случай чрез испол­нение сей заповеди засвидетельствовать свое послушание воле Божией, и чрез сие послушание утвердиться в добре. Обязанность послушания Богу, без сомнения, внушаема была Адаму внутренним, нравственным законом, ибо сам этот закон есть воля Божия; человек, по самой природе своей, как созданный по образу Божию, расположен был к сообразованию своей деятельности с волею Божией. Но в природном расположении не заключалось принуждение, так чтобы человек и не мог иначе поступать. Творец с самого начала предоставил человека своему произволению (Сир 15, 14), — о сем свидетельствует и рассматриваемая нами заповедь: она была бы не нужна, если бы человек не мог сделать что‑нибудь противное воле Божией. Как суще­ство, одаренное произволением или свободою, человек хотя имел природное влечение к исполнению воли Божией, но мог и не последовать сему влечению: воля его могла вступить на путь противления Богу, принять злое направление. Она еще не была утверждена в добром направлении, в направлении, сообразном с волею Божией; она еще далека была от того, чтобы для нее было нравственно невозможно уклонение ко злу. Утверждение в добре и неуклонной преданности Богу могло быть плодом навыка к добру, а навык не вдруг мог быть приобретен: для его приобретения потребны были упражнения в исполнении воли Божией, потребны были подвиги нравственного самоусовершенст­вования. И вот Господь, чтобы не оставить первозданного без упражнения в добре, дает ему заповедь, исполнение которой служило условием дальнейшего нравственного преуспеяния; а для того, чтобы облегчить человеку, еще не крепкому в силах, труд в этом деле, дает ему заповедь легкую: ибо тому, в полную власть которого отданы все древа райские, без сомнения нетрудно было не касаться только одного из них. С другой стороны, исполнение запо­веди, как ни легка она казалась, требовало от первозданных некоторого самоотвержения. Запрещением касаться плода от древа познания добра и зла естественно в душе Адама мог быть возбужден помысл о возможности поступить вопреки запрещению. В помысле этом, самом по себе, еще нет греха, — греховны те помыслы, которые мы вызываем произвольно и которым соуслаждаемся. Адам должен был бдительно смотреть за возникшим в нем помыслом, не должен был останавливаться на нем с сочувствием, с ус­лаждением, и с возникающим сочувствием обязан был бороться, чтобы не быть побеждену грехом. Для всего этого, очевидно, требовалось самообладание, некоторый подвиг самоотвержения, и как благотворны были бы пос­ледствия этого самоотвержения! Успев в сем деле на пер­вый раз, Адам облегчил бы себе дальнейшие труды в ис­полнении воли Божией с покорением ей личной своей воли. От первого удачного опыта зависело дальнейшее преуспея­ние в подвигах добра. Но скажут: зачем Бог дал заповедь, которая могла подать повод к возбуждению в Адаме, чрез помысл, неправильных желаний? — Но заповедь ли в этом виновна? «В худом употреблении лекарства, — говорит св. Златоуст, — виновен не врач, а больной. Бог не для того дал закон, чтоб им воспламенять похоть, а для того, чтоб угашать ее. Хотя вышло и противное, но виновен в том не закон. Несправедливо было бы винить того, кто больному горячкой, который рад непрестанно пить холодное, не дает много пить и тем усиливает в нем столь пагубное желание. Что из этого, что грех получил повод посредством закона? Худому человеку и доброе приказание часто служит пово­дом сделаться еще порочнее. Так, диавол погубил Иуду и соделал татем принадлежащего нищим. Но не вверенный ему денежный ящик был причиною его погибели, а худое расположение воли. Оно же изгнало из рая Адама и Еву, побудив их вкусить от древа; и не древо было в том виною, хотя им подан повод… Посему и апостол сказал: «иобретеся ми заповедь, яже в живот, сия в смерть» 

(Рим 7, 10). Заповедь, данная Адаму, имела целию вывести его из опас­ного неведения зла и предостеречь его от зла. В этом польза заповеди, а не вред. Если б Адам последовал предостере­жению, то естественное расположение его к добру возвы­силось бы на степень сознательного предпочтения добра злу, и обратилось бы в непобедимый навык к сообразованию во всем своей воли с волею Божиею.