Толмач

Получив требование китайской стороны всем иностранцам в 24 часа покинуть Пекин, Чрезвычайный посланник России в Китае Гирс связался с немцами, британцами и французами, и уже через два часа ответное заявление о том, что дипкорпус берет на размышление 48 часов, было готово.

– О чем там думать, Михаил Николаевич?! – донимали Гирса укрывшиеся в посольстве штатские лица. – Уходить надо, пока из города выпускают! Тут скоро такое начнется!

– Не надо так волноваться, господа, – уговаривал штатских Чрезвычайный посланник, – у нас идут постоянные консультации с представителями европейских держав. Если уж уходить, так вместе. Не можем же мы, русские, оказаться самыми трусливыми!

На это штатским ответить было нечем, и они смущались и соглашались, что можно и подождать и что нам, русским, труса праздновать, разумеется, не к лицу.

Однако кто, как не Гирс, понимал: никто никуда и ни за что не уйдет. Потому что выехать из Пекина означает лишить смысла саму военную операцию по спасению посольства. А значит, объявление императрицей Цыси войны ведущим европейским державам останется лишь на бумаге. А значит, не будет ни аннексий, ни контрибуций и все планы Абазы и Безобразова по занятию и бессрочной аренде Маньчжурии просто рухнут.

Гирс вздохнул. Он никогда не был трусом и Георгиевский крест получил не за родственные связи.

Но месть приближенных к Его Величеству господ Абазы и Безобразова будет пострашнее турецких пуль.

– Готовьтесь к обороне, Борис Николаевич, – повернулся он к Евреинову. – А документы – в промасленную бумагу и в колодец.

* * *

Через два дня после объявления войны вышел указ о проведении мобилизации по всему Китаю, прекращении выплаты контрибуции по итогам недавней войны с Японией, запрете продавать иностранным судам уголь и отказе иноземцам в пользовании телеграфом. А еще через день в маленьком храме неподалеку от Пекина состоялось небольшое совещание, которое и предопределило чуть ли не весь ход надвигающейся войны.

– Что решим, братья? – ободряюще посмотрел на сидящих в одном кругу с ним – как равные – подчиненных Голова Дракона. – Говорите, сегодня особый день, сами понимаете… Прошу вас.

Братья почтительно молчали. Шедшие к своим постам в Триаде не один десяток лет, они уже усвоили главное правило – молчать.

– Кончать длинноносых надо, – неожиданно подал голос лишь недавно получивший титул «Сандаловая Палочка» и отвечающий за связи с братскими обществами Рыжий Пу. – Я и с «Красными Кулаками» переговорил, и с «Большими Ножами». Все так считают.

Голова Дракона кинул быстрый, еле заметный взгляд в сторону Управителя.

– Ты уже кончил двоих, – мгновенно отреагировал Управитель, – в Киао-Чао. Помнишь этих миссионеров? Ты ведь тогда едва с головой не расстался, а мы четыре порта потеряли…

Рыжий Пу смутился, но Голова Дракона поспешил поддержать отважного новичка:

– Нет-нет! Мы сюда не прошлые промахи пришли вспоминать. Говорите, прошу вас.

– Простите, господин, я хочу сказать, – вздохнув, распрямился отвечающий за финансы Веер Из Белой Бумаги.

Голова Дракона кивнул.

– Слов нет, народ поднять, армию вооружить – это мы можем, – подался вперед Веер. – А если дело правильно поставить, русские ни одного вагона на своей дороге – без уплаты нам – не сдвинут. Но не в этом дело.

– А в чем? – поинтересовался Голова Дракона.

– Нам смысла поддерживать эту маньчжурку Орхидею нет, – прямо сказал Веер, – эта старуха только закрыться нами хочет, а когда все кончится, нас же во всем и обвинит.

Братья, соглашаясь, сдержанно загудели.

– А если ее не поддержать, длинноносые Пекин возьмут! – раскрасневшись, предупредил Рыжий Пу.

– Пусть берут, – отмахнулся Веер. – Сейчас в Пекине, кроме наложниц Гуансюя, взять нечего. Наши братья все подмели…

Братья дружно загоготали.

– Еще кто что скажет? – отсмеявшись вместе с ними, поинтересовался Голова Дракона.

– Я скажу, брат, – поднял руку Красный Посох. – Христиан-китайцев бить надо.

Настроение мгновенно изменилось. Братья помрачнели и гневно засверкали глазами.

– Пока мы, как народ, едины и одной веры, – продолжил Красный Посох, – пусть длинноносые хоть всю Поднебесную займут, а все одно здесь не удержатся!

Братья, соглашаясь, загудели.

– Избавимся от предателей-христиан, так и народ объединится. Но для этого нам разрешение маньчжуров не нужно. Христиане давно уже напрашиваются, чтобы мы их железным посохом поучили…

Голова Дракона улыбнулся: все шло как надо. Он и сам уже обдумал главные направления движения ихэтуаней – христиан да иноземцев убивать, армии сторониться, а главное, ждать, когда власть маньчжуров зашатается. А уж кого новым императором сделать, Триада найдет – хоть того же Сунь Ятсена. Ребята из Гонконга давно уже его на самый верх прочат…

* * *