Толмач

– Еще раз застукаю, пеняй на себя, – строго произнес он и… взял-таки подношение: – Запомни: «холодной» не отделаешься, лично в Амуре утоплю.

Бао болезненно поморщился и попытался достать рукой обожженное нагайкой место меж лопаток, а начальник заставы повернулся к так и стоящей в лодке огромной китайской семье и указующе ткнул нагайкой.

– На берег. Пройдете через заставу – как положено. И не пытайтесь меня обойти, не выйдет!

А тем же вечером лодочника попыталась вразумить и его жена Цзинь.

– Слушай меня, Бао, сейчас война; нам с русскими ссориться никак нельзя.

– Я не ссорюсь, Цзинь, – возразил Бао, – но они сами сказали: к нам китайцев не вози. Я и не вожу. Я теперь только на правый берег – в Китай – людей вожу.

Цзинь сокрушенно покачала головой и поставила перед ним тарелку с рисовой лапшой.

Нет, Бао ее страхи понимал. Понимал он и русских, но разве можно столько драть за проход через таможню?! Понятно, что люди идут к Бао, и он не собирался упускать такой случай.

С того дня, как губернатор объявил мобилизацию, китайцев на родину возвращалось действительно много. Тысячами бежали они с русских золотых приисков и русских лесоповалов. Китайские купцы закрывали свои склады, лавочники – лавки, жестянщики да сапожники – мастерские. И каждый знал: повезешь нажитое через пограничников да таможню, обдерут как липку – сначала русские, а потом еще и свои. И вернешься ты в Китай голым – как не работал.

Но бывало и похуже. Буквально позавчера Цзинь принесла из Благовещенска тревожную весть: призванные из запаса русские мужики набрали в лавке Юй Сена дешевого контрабандного ханшина, хорошенько напились, а потом его же самого и побили.

Юй Сен побежал жаловаться городовому, но тот вдруг заявил, что их, китайцев, давно отсюда пора гнать поганой метлой, и вообще вел себя так, словно за все эти годы не получил от Юй Сена ни гроша.

Это и тревожило более всего. Бао тоже ведь постоянно «давал в рукав» – и начальнику заставы, и каждому начальнику разъезда, но это не гарантировало ничего. Брать – брали, а жить все одно не давали.

* * *

Когда 16 июня 1900 года Семенов прибыл в штаб Гродекова, там было целое столпотворение важных, солидных господ, а уж страсти кипели вовсю…

– Да что же это такое, Николай Иванович! – возмущался крупный краснолицый мужчина в красивом дорогом костюме. – У меня на приисках уже работать некому! Шесть с половиной тысяч рабочих сбежало! И это не только мне убыток – казна недобирает!

– Делаем, что можем, – успокаивал золотопромышленника генерал-губернатор, – каждый день людям разъясняем, даже водкой торговать запретили…

Семенов улыбнулся. Еще на пристани он первым делом купил свежих газет и сразу же наткнулся на пространные обращения местной власти к населению. Власть терпеливо объясняла, что-де живущие на территории империи китайцы нам не враги и находятся под защитой русских законов. Для пресечения слухов были даже проведены обыски в китайских кварталах, и хотя ни оружия, ни подрывной литературы не нашли, китайцев это лишь подстегнуло, и они, как сообщали газеты, буквально хлынули прочь из Приморья и Приамурья.

Семенов уже видел почему. Хабаровск подобно стихии наводнили орды мобилизованных в армию нижних чинов из запасных, и были они большей частью злы и нетрезвы. А вообще, как ни странно, многим сумятица начала приносить немалые выгоды. Контрабандный китайский ханшин, судя по витающему над городом «амбре», продавался повсеместно, а цены билетов на пароходные рейсы до Китая взлетели на треть, и проезд стоил немыслимо дорого – двадцать два рубля с полтиной!

– Что у вас, поручик? – наконец-то заметил Семенова Гродеков. – И как вы вообще сюда попали?! Кто вас пустил?

Поручик щелкнул каблуками и протянул пакет от Гернгросса.

– Донесение начальника Охранной стражи КВЖД, ваше превосходительство! – звонко отрапортовал он.

Гродеков нетерпеливо вскрыл пакет, пробежал глазами по строчкам.

– С вами груз?

– Так точно, ваше превосходительство!

– И где он?

Семенов посторонился и указал на замершего с двумя увесистыми упаковками в руках Курбана.

– Здесь, ваше превосходительство! Четыре пуда!

– Хватит кричать, – поморщился Гродеков, – у меня и без вашего крика голова пухнет. А груз… груз передайте по описи моему секретарю.

Семенов вскинул руку к козырьку, а едва приготовился негромко выкрикнуть «есть», как генерал-губернатор прищурился.

– Погодите-погодите… вы ведь Семенов?

– Так точно…

– Иван Алексеевич?

Семенов кивнул. Его имя определенно было указано в секретном сопроводительном письме, но… интонация у Гродекова была странная…

– Так точно… Иван… Алексеевич… ваше превосходительство… – растерянно пробормотал он и замер.

– Тут на ваше имя приказ пришел, – вздохнул Гродеков. – Из Главного штаба. Ваше прошение о восстановлении в армии удовлетворено.

Поручик растерялся.

– А посему с нынешнего числа вы переводитесь, как и прежде, в 3-е военно-статистическое делопроизводство Азиатской части Главного штаба и целиком поступаете в мое распоряжение.

Семенов обмер. Он уже и надеяться перестал.

* * *