Толстовский дом

Наступают майские праздники. В этом году к обычному приятному весеннему волнению присоединяется облегчение и огромная радость, что Левина судьба решена. Я счастлив, как редко бываю.

* * *

В разное время года в школе свой запах. Всю первую четверть – запах гладиолусов и приятного волнения, всю вторую четверть пахнет снегом, Новым годом, третью – мелом и тряпкой, и настроение у всех зимнее, темное, трудное. А после майских праздников в школе особенное время – волнение перед прыжком в лето, запах весеннего асфальта, девочки в белых гольфах, и такое количество флюидов юной влюбленности, что даже самые строгие учителя становятся менее формальными, а нестрогие и вовсе расслабляются.

– Алену Смирнову нужно исключить из школы, – с озабоченным выражением лица сказал молодой учитель физкультуры своей приятельнице, учительнице истории. Оба они работали в школе первый год и были похожи на «физрука» и «историчку» только в школе, а на улице – оба жили на Петроградской и после уроков часто вместе шли по Невскому, к остановке сорок третьего автобуса, – на улице они были похожи на студентов.

– Алену Смирнову, дочку секретаря райкома? Исключить? За что? – удивилась учительница истории.

Физрук наклонился к ней и значительно прошептал:

– Урок вести невозможно. Стоит. …Мальчишки тоже не могут заниматься. …Стоит и все.

– Кто стоит, Алена Смирнова? Где?.. – не поняла историчка, но, услышав ехидный смешок, догадалась: – Фу, как не стыдно! Она же еще девочка, а ты так о ней!..

– Девочка-припевочка, а искры от нее, как от взрослой, летят… – проворчал физрук.

Учительница истории кивнула:

– Ну да… Сегодня на моем уроке она получила девять записок, я считала.

– И что там, в записках, объяснения в любви? – ревниво поинтересовался физрук.

– Я давала контрольную по датам. Мальчишки присылали ей ответы, что, собственно говоря, и есть объяснения в любви. Ей их подсказки не нужны, она и так все знает. Учится блестяще, и активная, комсорг, – восхищенно сказала историчка. – Другая бы вообще не училась при такой-то красоте… Я никогда не видела таких красивых…

– Я тоже! – поддержал физрук и мечтательно прищурился. – У нее лицо, как… не знаю, у кинозвезды… а фигура, фигура…

– Держите себя в руках, господин учитель, – строго сказала учительница истории, хлопнув его по спине, – а то вылетите из школы… Говорят, вы очень любите девочек с каната снимать… Нет, правда, ты помни, чья она дочь!

– Как будто с остальными, кто ничьи дочери, МОЖНО не держать себя в руках, – вздохнул физрук.

Остальные девочки по сравнению с Аленой – как блеклые бабочки-капустницы рядом с яркой, переливающейся всеми красками стрекозой. Ее сестричка-близнец тоже красивая девочка, но совсем в другом роде, на его вкус слишком бесплотная. А в Алене нет никакой тонкости, недосказанности, в Алене все откровенно говорит, просто кричит – люби меня, возьми меня! Какая у этой девочки грудь, какая попка, какие ноги… а губы, пухлые губы на нежно-розовом лице… а глаза-глазищи… Это не девочка, а секс-бомба! …Физрук почувствовал неуместное оживление в своем организме, испугался его силе и дал себе слово не думать об Алене хотя бы до автобусной остановки. Но это было то же, что велеть себе не думать о белой обезьяне, – велишь не думать, но будешь думать неотступно. Ей бы надо вообще запретить ходить на уроки физкультуры – при одном взгляде на нее он в панике отворачивается от учеников и прикрывается руками… Красивая, какая красивая девица! …Вот черт, опять!..

Алена приоткрыла дверь в кабинет с табличкой «Завуч». Фира Зельмановна попросила Алену посидеть у нее в кабинете, выписать из классного журнала сведения об успеваемости. Алена охотно согласилась, – с одной стороны, Фирзельна все время о чем-нибудь просит, то и дело дает ей поручения «отнеси-принеси-выпиши-проверь-обзвони», с другой стороны, приятно, что доверяет. Алена – комсорг, кому же Фирзельне доверять, как не ей.

Алена положила листок с оценками на стол, закрыла классный журнал, потянувшись, рассеянно обвела взглядом кабинет. Дверца шкафа слева от стола приоткрыта, на полке – стопка каких-то тонких журналов с белой обложкой… Алена скользнула взглядом по обложке верхнего журнала: «ЛИЧНОЕ ДЕЛО» и дальше фамилия – «Смирнова А.А.».

Оглянувшись на полуоткрытую дверь кабинета, Алена сунула руку в шкаф, вытащила свое личное дело, открыла: «СМИРНОВА АЛЕНА АНДРЕЕВНА 1966 ГОДА РОЖДЕНИЯ, МЕСТО РОЖДЕНИЯ Г. ЛЕНИНГРАД…» Она еще читала «место рождения г. Ленинград» и уже знала – вот он, случай!..

После странной истории в театре Алена была очень возбуждена, очень хотела прямо сейчас, немедленно узнать правду о Нине, но, как справедливо считал ее отец, она была прирожденным лидером. А настоящий лидер не человек одного всепоглощающего желания, настоящий лидер умеет не суетиться, не подскакивать на месте, а ждать подходящего случая. Алена свое возбуждение припрятала, отложила до лучших времен – если помнишь о своей цели и ждешь, подходящий случай придет.