Том 1

Я б солгал, не сказав, сколько раз я страдал,На Гунибе стоял с головою поникшей,Видя надпись: «На камне сем восседалКнязь Барятинский, здесь Шамиля пленивший…»Для чего этот камень над вольной страной,Над моею советской аварской землею,Где аварские реки бегут подо мной,Где орлы-земляки парят надо мною?Я к реке, чтоб проверить себя, припадуВсеми струями — струнами всеми своими.Мне вода столько раз, сколько к ней подойду,Прошумит Шамиля незабытое имя.Нет вершин, где б он не был в ночи или днем,Нет ущелий, куда б он хоть раз не спустился,

Нет такого ручья, чтобы вместе с конемПосле боя он жадно воды не напился.Сколько кровью своей окропил он камней,Сколько пуль рядом с ним по камням просвистало!Смерть с ним рядом ходила, а он — рядом с ней,И она все же первой устала;Четверть века ждала, чтоб он дрогнул в бою,Чтоб от раны смертельной в седле зашатался,Чтоб хоть раз побледнел он и, шашку своюУронив, безоружным остался.Эту шашку спросите об этой руке!О чужих и своих несосчитанных ранах!Быль и сказка, сливаясь, как струи в реке,Нам расскажут о подвигах бранных.Дагестан, Дагестан! Почему же тогда

Тот, чье имя России и миру знакомо,Здесь, на скалах твоих, не оставил следа,Почему о нем память — лишь в горле комом?Почему на камне лишь имя врага?Неужели тебе сыновья твои чужды?Неужели нам ближе царский слуга,Что заставил их бросить к ногам оружье,Что аулы твои предавал огню,Царской волею вольность твою ломая?Пусть стоит этот камень. Я его сохраню,Но как памятник я его не принимаю!Я б солгал, не сказав, сколько раз я страдал,На Гунибе стоял с головою поникшей,Видя надпись: «На камне сем восседал

Князь Барятинский, здесь Шамиля пленивший…»Я проклятый вопрос домой уношу.Дома Ленин глядит на меня с портрета.«Товарищ Ленин, я вас прошу,Ответьте: разве верно все это?»И чудится мне, — прищурясь, в ответНа этот мой вопрос откровенныйИльич головою качает: «Нет,Товарищ Гамзатов, это неверно!»

Кайсын Кулиев

«Ноги у печали стали черные…»^{28}

(С балкарского)

Ноги у печали стали черные;Шла она босой по неживымПепелищам, по жилищам взорванным,

По снегам войны пороховым.Руки у печали стали черные;Рылась она в пепле и золе,Отгоняла от убитых воронов,Предавала мертвецов земле.Платье у печали стало черное;Слишком долго с нами она шлаТой дорогой, где по обе стороныСыновей обугленных тела.Люди, дайте отдохнуть печали,Дайте руки, ноги ей обмыть.Дайте хоть теперь! Раз мы в началеНе смогли ее остановить.

Назир Хубиев

ЛАВИНА^{29}

(С карачаевского)