Том 1. Греция

Главный вождь греков Агамемнон, отправляясь в поход, должен был принести в жертву богам свою родную дочь Ифигению: это тоже была воля богов. Он поплатился: жена не простила ему смерти дочери. Когда он вернулся, она коварно убила его. Она тоже поплатилась: маленький сын их Орест вырос на чужбине; вернувшись, он помолился на могиле Агамемнона и, мстя за отца, убил свою мать. Теперь очередь платиться была за Орестом. Богини мщения Эриннии терзали его и довели почти до безумия. Тогда Зевс распорядился, чтобы этот спор решился людским судом. В Афинах будто бы уже существовал суд Ареопага – чуть ли не с Тесеевых времен; перед судьями предстали Орест и Эриннии, он оправдывал месть за отца, они – месть за мать. Голоса судей разделились поровну; тогда сама богиня Афина прибавила свой голос в оправдание Ореста, и с тех пор в афинском суде равенство голосов означало оправдание. Так суд граждан решает спор между богами и человеком: на этом кончается век героический и начинается исторический.

ОБ АВТОРАХ И ЖАНРАХ

НЕПОЛНОТА И СИММЕТРИЯ В «ИСТОРИИ» ГЕРОДОТА

Текст дается по изданию: Гаспаров М. Л. Избранные труды. Т. 1. О поэтах. М., 1997. С. 483–489. Впервые опубликовано в ВДИ. 1989. № 2. C. 117–122.

В предлагаемой заметке речь пойдет о композиционном принципе, важность которого для греческой архаики давно замечена и признана, – о симметрии. С какой тщательностью и выверенностью используется он в самых различных произведениях, от «Илиады» до Эсхила (если не до Платона), – прослеживалось не раз. Значение симметрического построения в «Истории» Геродота тоже не новость для исследователей. В итоговой книге Дж. Майрса23 едва ли не главное внимание уделено разбору симметрии отдельных эпизодов «Истории», причем автор помогает читателю и целой лестницей типографских отступов в росписи плана, и даже рисунками, где история Писистрата и Тегейской войны представлены в виде фигурок, расположенных симметрично, как на фронтоне. «Фронтонная композиция» – выражение, которое давно уже стало литературоведческим термином.

Конечно, при всем внимании к этой проблеме здесь выявлено еще далеко не все. Если обратить внимание на пропорции объемов у Геродота, можно обнаружить много незамеченного. Вот пример: ряд чисел 278, 438, (315), 534, 755, 545, 437, 246. Они симметрично, с одним нарушением в скобках, располагаются вокруг самого большого. Что это такое? Это число тейбнеровских строчек (в формате старого издания Дитча, где длина строки, как в античном свитке, приблизительно равнялась стиху гексаметра), приходящихся на эпизоды лидийского и мидийского логоса: Лидия до Креза, Лидия при Крезе, завоевание Лидии, затем – вершина фронтона, самый большой эпизод, чудесная молодость и воцарение Кира, и потом второй скат: завоевание Ионии, завоевание Вавилона и завоевание массагетов, неудавшееся. А что такое 315 в скобках? Это гл. 53–70, афинские и спартанские дела, о которых наводит справки царь Крез: это вставной эпизод как в тему, так и в пропорции лидийского логоса. Мы видим: лидийский и мидийский логосы не просто положены рядом, но и сочленены пропорциями эпизодов – порознь в них нет симметрии, а вместе есть. В египетском логосе нет центральной части, но боковые части образуют пропорцию (гл. 2–34, 35–98, 99–146, 147–182): 530 строк – география, 968 – этнография; 942 – древняя история, 592 – новая история Египта (причем 530 + 968 = 1528 почти в точности равно 942 + 592 = 1534). То же и в скифском логосе (с пропуском отступления об Аристее): 269 строк – история скифов, 246 – этнография, 146 – география мира, 149 – география скифов, 245 – опять этнография, 141 – скифы и греки, а затем переход к походу Дария. Придавать этим цифрам преувеличенное значение, конечно, не нужно; но они полезны, когда мы смотрим, как у Геродота большие эпизоды складываются из малых эпизодов, и решаем, какие эпизодоразделы здесь сильнее: очевидно те, которые не противоречат намечающейся симметрии.

Однако все это относится только к симметрии эпизодов. Композиция «Истории» Геродота в целом такой симметричной раскладке не поддается. У нее исполински затянувшееся начало, описывающее Восток до греко-персидских войн, и резко обрубленный конец среди описания первых греческих побед 478 года после Платеи и Микале. Известно, к какой разноголосице между учеными приводит это необычное построение: именно из‐за него так живучи были взгляды «разделителей», считавших, что Геродот сперва написал ряд отдельных очерков о восточных странах, а потом, задумав написать историю греко-персидских войн, вставил их туда как готовые куски. Сейчас это представление в чистом виде все больше выходит из моды.