Читаем Том 1. Греция полностью

1с Лучше всего на свете —Вода;Но золото,Как огонь, пылающий в ночи,затмевает гордыню любых богатств.Сердце мое,Ты хочешь воспеть наши игры?Не ищи в полдневном пустынном эфире5 Звезд светлей, чем блещущее солнце,Не ищи состязаний, достойней песни,Чем Олимпийский бег,Лишь отсюда многоголосый гимнРазлетается от мудрых умов,10 Чтобы славить КронидаУ блаженного очага Гиерона —1а Гиерона, который владеетСкиптром правосудия в стадообильной Сицилии,Гиерона, у которого в житнице —Наливные колосья всех добродетелей,Гиерона, который блещетСлавословием песнопений15 Среди нашего веселья на его гостеприимном пиру.Сними же с гвоздяДорийскую лиру,Если в душу скользнула сладкою заботоюРадость о Писе и о Ференике,20 Который, мчась при Алфее,Не касаем бичом,Причастил победе своего господина —1э Царя Сиракуз,Любителя конеборств.Слава Гиерона сияет
В этом славном мужами поселенье лидийского Пелопа —25 Пелопа, которого полюбитель держатель земли Посейдон,Когда Клото воздвигла его из чистой купелиС плечом, блиставшим слоновьей костью.…Но нет, это сказки:Ведь так часто людская молваПереходит за грани истины;И сказания, испещренные вымыслами,Вводят в обман.2с 30 Ведь Харита,Подательница всего, что нам мило,Столько уж разПредставляла нам неверное верным!Нет: бегущие дни – надежнейшие свидетели:35 Человек о богахДолжен говорить только доброе,И на нем не будет вины.Пелоп, сын Тантала!Я скажу о тебе иное, чем предки:Я скажу, что некогда твой отец,Созывая богов на милый Сипил,БлагозаконноВоздал им пиром за пир, —40 И когда-то сверкающий трезубцем богСхватил тебя и унес,2а Ибо страсть придавила его сердце.На своих золотых коняхОн вознес тебя к Зевсу в небесный широкославный чертог,45 Где такая же страсть поселила потом Ганимеда.Ты исчез,И люди искали, но не нашли тебя для матери;А завистник-соседСтал, таясь, рассказывать людям,
Как в воду, кипящую на огне,Острым изрубленное ножом,Падало тело твое,50 Как делили его за столом на куски и ели.2э Нет!Я не смею назвать людоедами богов!Слишком часто кара настигала богохульников.Если олимпийцы чтили когда-нибудь смертного —Это Тантал;55 Но не мог он переварить своего великого счастья —За великую гордыню понес он от вышнего ОтцаВеличайшую казнь:Исполинский камень, нависший над лбом.Он рвется его свалить,60 Он забыл блаженный покой,3с В безысходной жизни он окутан мучением,Четвертым к трем —Потому что он похитил у вечноживущихДля сверстных себе застольниковНектар и амвросию,65 В которых было бессмертье.Неправ,Кто надеется, человек, укрыться от ведома бога!Оттого-тоИ вернули его сына бессмертныеК кратковременной доле жителя земли.А когда расцвели его годы,70 Когда первый пух отемнил его щеки,Он задумался о брачной добыче,3а О славной Гипподамии, дочери писейского царя.Выйдя к берегу серого моря,Он один в ночи
Воззвал к богу, носителю трезубца,75 К богу, чей гудок прибой, —И бог предстал пред лицом его.Сказал Пелоп:«Если в милых дарах КриптидыВедома тебе сладость, —О Посейдон!Удержи медное копье Эномая,Устреми меня в Элиду на необгонимой колеснице,80 Осени меня силой!Тринадцать мужей, тринадцать жениховПогубил он, отлагая свадьбу дочери:3э Велика опасность, и не для робкого она мужа, —Но кто и обречен умереть,Тот станет ли в темном углу праздно варить бесславную старость,Отрешась от всего, что прекрасно?Испытание это – по мне,85 А желанная победа моя – от тебя!»Он сказал —И слова его были не праздными.Для славы егоДал ему бог золотую колесницу и коней с неутомимыми крыльями.4с Он поверг Эномаеву мощь,Он возлег с его дочерью,И она родила ему шесть сыновей,Шесть владык, блистающих доблестью,90 А теперь,Почитаемый ярью кровавых возлияний,Он почиет у Алфейского брода,И несчетные странники стекаются к его могиле95 Помолиться у алтаря.Но слава его,Слава Пелопа
Далеко озирает весь мир с Олимпийских ристалищ,Где быстрота состязается с быстротойИ отважная сила ищет своего предела;100 И там победительДо самой смертиВкушает медвяное блаженство4а Выигранной борьбы, —День дню передает его счастье,А это – высшее, что есть у мужей.А мой удел —Конным напевом, эолийским ладом105 Венчать героя.Я знаю:Никого из ныне живущих,Столь искушенного в прекрасном, столь превосходного в могуществе,Не прославим мы складками наших песен.Некий бог, пекущийся о твоих помышлениях,110 Бдит и над этим твоим признанием, Гиерон.Если он не оставит тебя —Я верю, что я вновь еще сладостней прославлю4э Стремительную твою колесницу,Проложив колею благодетельной хвалыПо склонам издали видного Крония:Самую крепкую стрелу свою115 Муза еще не сработала для меня.Разным людям – разное величие;Высочайшее из величий – венчает царей;О, не стреми свои взоры еще выше!Будь твоей долей —Ныне попирать вершины;А моей —Обретаться рядом с победоносными,Первому во всем искусстве перед эллинами.
Перейти на страницу:

Все книги серии Гаспаров, Михаил Леонович. Собрание сочинений в 6 томах

Том 1. Греция
Том 1. Греция

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей максимально полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его исследований. В первый том включены работы Гаспарова по антиковедению, главным образом посвященные Древней Греции. Наряду с аналитическими статьями, составляющими основное содержание тома и объединенными в тематические группы по жанровому и хронологическому принципу, в издание входят предисловия и сопроводительные статьи к переводам древнегреческих памятников. В них предельно сжато и ярко характеризуется как творчество отдельных поэтов (например, Пиндара), так и художественная специфика целого жанра (эпиграммы или басни). Эти статьи неотделимы от собственно переводов, фрагменты которых включены в каждый тематический раздел, поскольку в понимании Гаспарова перевод – едва ли не главная форма осмысления античного наследия. Главная в том числе и потому, что своей важнейшей задачей он считал приблизить к пониманию античности максимально широкую аудиторию. Потому этот том открывается «Занимательной Грецией» – одновременно и самым «ненаучным», и самым популярным трудом Гаспарова, посвященным древности. В нем как нельзя лучше прослеживается идея, объединяющая все столь разнообразные работы ученого: сделать античные тексты и античных авторов не просто понятными, но и говорящими языком естественным и близким читателю современной эпохи.

Михаил Леонович Гаспаров

История
Том 2. Рим / После Рима
Том 2. Рим / После Рима

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей максимально полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. Гаспаров прежде всего знаменит своими античными штудиями, хотя сам он называл себя лишь «временно исполняющим обязанности филолога-классика в узком промежутке между теми, кто нас учил, и теми, кто пришел очень скоро после нас». Он также много занимался Средними веками и особенно много – переводил. Во втором томе собрания сочинений М. Л. Гаспарова представлены работы о литературе древнего Рима и о латинской литературе последующего периода, в основном средневековой. Они предназначались для изданий разного профиля и сами поэтому имеют разножанровый характер: панорамные картины больших историко-литературных периодов, тонкие портреты виднейших древнеримских поэтов, глубокие аналитические разборы отдельных произведений. Связывает обе части тома одна из главных для Гаспарова тем – история, содержание и судьба античной риторики, а также интерес к поэзии – от Катулла и Овидия к средневековым вагантам. В этом томе, как и в предыдущем, исследования М. Л. Гаспарова сопровождаются его художественными переводами, работа над которыми велась параллельно с научными изысканиями.

Михаил Леонович Гаспаров

История / Учебная и научная литература / Образование и наука
Том 3. Русская поэзия
Том 3. Русская поэзия

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей по возможности полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. Во всех работах Гаспарова присутствуют строгость, воспитанная традицией классической филологии, точность, необходимая для стиховеда, и смелость обращения к самым разным направлениям науки.Статьи и монографии Гаспарова, посвященные русской поэзии, опираются на огромный материал его стиховедческих исследований, давно уже ставших классическими.Собранные в настоящий том работы включают исторические обзоры различных этапов русской поэзии, характеристики и биографические справки о знаменитых и забытых поэтах, интерпретации и анализ отдельных стихотворений, образцы новаторского комментария к лирике О. Мандельштама и Б. Пастернака.Открывающая том монография «Метр и смысл» посвящена связи стихотворного метра и содержания, явлению, которое получило название семантика метра или семантический ореол метра. В этой книге на огромном материале русских стихотворных текстов XIX–XX веков показана работа этой важнейшей составляющей поэтического языка, продемонстрированы законы литературной традиции и эволюции поэтической системы. В книге «Метр и смысл» сделан новый шаг в развитии науки о стихах и стихе, как обозначал сам ученый разделы своих изысканий.Некоторые из работ, помещенных в томе, извлечены из малотиражных изданий и до сих пор были труднодоступны для большинства читателей.Труды М. Л. Гаспарова о русской поэзии при всем их жанровом многообразии складываются в целостную, системную и объемную картину благодаря единству мысли и стиля этого выдающегося отечественного филолога второй половины ХХ столетия.

Михаил Леонович Гаспаров

Литературоведение
Том 4. Стиховедение
Том 4. Стиховедение

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей по возможности полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности.В четвертом томе собраны его главные стиховедческие работы. Этот раздел его научного наследия заслуживает особого внимания, поскольку с именем Гаспарова связана значительная часть достижений русского стиховедения второй половины XX века.Предложенный здесь выбор статей не претендует на исчерпывающую полноту, но рассчитан на максимальную репрезентативность. Помимо давно ставших классическими, в настоящий том вошли также незаслуженно малоизвестные, но не менее важные труды Гаспарова, в соседстве с которыми тексты, отобранные самим автором, приобретают новое качество. Эти работы извлечены из малотиражных изданий и до сих пор были труднодоступны для большинства читателей.Также здесь представлены его энциклопедические статьи, где четко и сжато сформулированы принятые им определения фундаментальных понятий стиховедения.Труды М. Л. Гаспарова по стиховедению остаются в числе важнейших настольных справочников у всех специалистов по истории и теории стиха.

Михаил Леонович Гаспаров

Литературоведение

Похожие книги

MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

История / Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное