Том 12 и 13. Сатана и Искариот (роман в трёх частях)

— Этот просвет приведет нас к Глубокой воде. Нам нельзя брать с собой наших коней, но и нельзя их оставлять здесь, возле деревьев, ведь они выдадут нас. Пусть десять воинов нихоров поскачут с ними на юг до тех пор, пока их не будет видно отсюда. Там они должны ожидать нас, пока мы их не позовем.

Зоркий Глаз отрядил десять человек, что должны были последовать этому приказу; остальные пробирались сквозь редколесье. Внутри местность поразила меня еще более, чем снаружи.

Я увидел небольшое круглое озеро, диаметром примерно в пятьдесят локтей. Вода в нем была светлая и прозрачная, как кристалл. Глубина озера составляла, пожалуй, десять-двенадцать локтей. Берег был широк и довольно высок, порос густой травой, вверх поднимался пологий склон, также покрытый травой, наверху озеро обрамляла поляна, как широкая зеленая рама, обнесенная перелеском. В целом все это походило на миску с двойными краями, заполненную водой лишь до нижнего края. Трава и вверху, и внизу была притоптана. Виннету внимательно посмотрел ее и спросил:

— Как думает мой брат, кто здесь был и так вытоптал траву?

— Конечно, Крепкий Ветер со своими могольонами.

— Когда он мог отсюда уехать?

Я внимательно осмотрел несколько мест в траве и ответил:

— Не меньше часа назад.

— Верно. Мы прибыли не слишком поздно, но и не слишком рано. Перед нами — могольоны и позади нас могольоны. Те, что позади, должны стать нашими. Пусть мой брат Шеттерхэнд обдумает, как это сделать.

Я стал размышлять. Могольоны, прибывшие с Джонатаном Мелтоном, захотят напоить своих коней; значит, им надо будет спуститься с ними к воде, к нижнему краю углубления. Когда они окажутся внизу, то не смогут увидеть ничего дальше верхнего края берега высотой в десять локтей. Если бы мы скрылись до их прихода в перелеске, а затем подождали, пока они не отведут своих коней вниз к воде, то нам, чтобы оказаться полновластными хозяевами положения, понадобилось бы всего лишь взять их на прицел наших ружей сверху. С их стороны сопротивляться было бы бессмысленно. Их было меньше пятидесяти, а нас почти сто; значит, на каждого из них пришлось бы по два наших выстрела. И к тому же там, внизу, они были беззащитны под прицелами наших стволов, тогда как им, стоило нам улечься наземь, удавалось бы видеть лишь эти стволы. Дело, как говорится, совершенно пустяковое, и посылать в них наши пули было бы более чем просто убийством, если только они сдуру не вздумают стрелять в нас. Я сказал младшему вождю нихоров, стоявшему возле меня и Виннету:

— Мой брат — отважный воин, но речь здесь не идет о проверке храбрости. Я попрошу тебя, пусть твои воины образуют вокруг озера кольцо. Затем, когда это произойдет, пусть каждый, попятившись со своего места, спрячется в лесу и останется там в укрытии, пока не прибудут могольоны. Те поведут своих коней вниз, к воде. Тогда я выступлю из-за деревьев вперед, но нашим воинам нужно будет по-прежнему оставаться в укрытии, меня они увидят. Как только я подниму руку, пусть они также выйдут, улягутся у верхнего края озера так, чтобы образовалось кольцо, и нацелят свои ружья в находящихся внизу врагов. Но стрелять они не должны, даже если мне или Виннету пришлось бы выстрелить. Лишь когда я громко подам им команду, они смогут это сделать, но стрелять им надо только в тех врагов, которые оттуда целятся в них. Не должен пострадать ни один могольон, не ставший обороняться. Я, правда, не могу наказать того, кто будет действовать вопреки этому приказу, но мы постараемся, чтобы он прослыл среди воинов своего племени трусом. Тебя это устраивает?

— Раз брат сказал так, значит, это правильно, — ответил он.

— Жизнь могольона должна быть для вас святой, но все, что у них есть при себе, в том числе и их амулеты, должно достаться вам как трофей.

— А вы? Что вы возьмете себе?

— Ничего. Мы здесь не затем, чтобы вести войну и добывать трофеи.

Глаза его загорелись. Индеец лучше расстанется с жизнью, со своим скальпом, нежели со своим амулетом, самой большой святыней из тех, что у него есть. Амулет индейца — тот предмет, который после долгих испытаний и многих сражений он выбрал в качестве талисмана, и его он готов защищать до последней капли крови. Того, кто теряет свой амулет, считают опозорившимся и изгоняют из племени, пока он не завоюет себе в бою амулет какого-нибудь знаменитого врага.

Вот почему был так рад Зоркий Глаз, когда я сказал ему, что амулеты могольонов должны достаться ему и его воинам.

— Я вижу, что мой брат честен и хорошо относится к нам! — восхищенно воскликнул он. — Собаки-могольоны выступили в поход, чтоб растерзать нас; они взвоют от позора и ужаса, если им придется без своих амулетов воротиться в те норы, из которых они повыползали! Что нам еще нужно сделать?

— Ничего, кроме того, что я уже смог приказать; мгновение должно все решить. Но скажи своим воинам, чтобы они следили за мной и повиновались каждому громкому слову, сказанному мною! Ты сам останешься поблизости от меня!