Том 12 и 13. Сатана и Искариот (роман в трёх частях)

Охотнее всего я теперь сказал бы ему самое необходимое и порасспросил его о главном; но это было бы против его обыкновения. Итак, мы опять оказались в седле. А мимбренхо тем временем уже проехали то место, где я свернул к северу. Виннету выстрелил из своего Серебряного ружья, и его резкий звук долетел до них. Индейцы увидели, как мирно мы встретились, и остановились. Мы поехали к ним, а маленький мимбренхо, не осмелившийся вставить ни одного слова при нашем разговоре, поехал за нами; он смотрел на Виннету, знаменитого вождя апачей, восхищенными, я бы даже сказал, полными преданности глазами.

Издалека было трудно пересчитать мимбренхо; теперь, когда мы к ним приблизились, я увидел, что их и впрямь около полутора сотен. Все они были хорошо вооружены. Перед ними гарцевал Налгу Мокаши, Сильный Бизон, мой верный, хотя и суровый, старинный друг. Они раскрасили свои лица желтыми и темно-красными полосами, цветами войны, что доказывало, насколько серьезно они восприняли мою просьбу о помощи.

Вождь, высокорослый, костистый, сидел на коренастой буланой лошадке. Исполненный ожидания, он смотрел на нас; он не узнал меня на расстоянии, потому что еще не видел в мексиканском наряде. Но когда мы подъехали достаточно близко, то я, несмотря на краску, покрывавшую его лицо, увидел, что черты его выражают радостное изумление.

— Уфф, уфф! — закричал он. — Да это же Олд Шеттерхэнд, наш дорогой друг, которого я не видел столько лун! Мы прибыли, чтобы противостоять вместе с ним собакам-юма!

Индейцы привыкли владеть своими чувствами, но радость мимбренхо была так велика, что они разразились громкими криками. Сильный Бизон соскочил с лошади, чтобы поприветствовать меня. Он ожидал от меня того же. По индейским обычаям, мы должны были здесь же спешиться, чтобы прямо на месте раскурить трубку мира, но я остался сидеть на своей лошади и только протянул ему руку, затем обратился к нему как можно сердечнее:

— Я от всей души рад приветствовать Сильного Бизона и его храбрых воинов, которым мог бы с охотой рассказать о многом и о многом расспросить, но мы должны немедленно оставить это место, потому что здесь с минуты на минуту должны появиться юма. Таким образом, отряд должен повернуться и поехать назад.

— Эти собаки идут по твоим следам? Мы подождем их здесь и лишим всех жизни!

— Если мы останемся здесь, то они, как только нас увидят, мигом удерут. Поэтому вождь мимбренхо должен послушать моего совета. Если мы быстро поедем в лес, мимо которого ваш отряд только что проехал, то там мы сможем спокойно выждать, не опасаясь, что они нас увидят. Они, правда, заметят следы моих краснокожих братьев, но они не сумеют их как следует прочесть, потому что мы сумеем их скрыть.

Прежде чем он смог ответить на мои слова, я получил поддержку от одного, очень мне дорогого существа. За спинами всадников раздалось громкое ржание. Именно там один индеец держал за повод коня, приведенного моим другом Виннету для меня. Он услышал мой голос, в тот же миг узнал его и теперь стремился вырваться и подбежать ко мне.

— Хататитла! — закричал я. — Отпустите коня!

Это требование выполнили. Умное верное животное подскочило ко мне, обнюхало меня, пофыркивая, а когда я погладил его гибкую, лоснящуюся шею, конь несколько раз ткнулся в меня мордой, а потом остановился рядом со мной.

— Уфф, уфф! — закричали индейцы, столь же тронутые преданностью животного, как и я. Да, это была моя Молния, вынесшая меня из многих опасных схваток, и своим умом и несравненной быстротой не раз спасавшая мне жизнь. Конь выглядел таким же свежим, а его большие разумные глаза поблескивали так же живо, как и прежде. На нем было все то же индейское седло, в котором я ездил в свое время. Я вскочил в седло и еще не успел удобно усесться, еще не вдел ноги в стремена, а животное уже пустилось вскачь. Конь радостно пробежался, описывая полные круги и гарцуя и поднимаясь на дыбы. Ненадолго я дал коню полную волю, но, когда я сжал его шенкелями, он сразу же стал послушным и остановился перед Виннету и Сильным Бизоном, который к тому времени тоже оказался на своей лошади.

— Мой брат Олд Шеттерхэнд видит, что он не забыт даже своим жеребцом, — проговорил Виннету. — Как же часто должны были вспоминать о нем люди, с которыми он общался! Я расскажу ему, что случилось во время его отсутствия на Диком Западе. Но нам придется подождать, пока мы не усядемся у мирного костра в нашем лагере. Теперь же нам не стоит медлить, чтобы юма не могли нас увидеть. Каково расстояние между Олд Шеттерхэндом и ними?

— Возможно, такое маленькое, что они могут каждое мгновение показаться на горизонте.