Том 12. Из 'Автобиографии'. Из записных книжек 1865-1905. Избранные письма

Деточка моя, я был страшно огорчен, когда сегодня в Бостоне не получил от тебя письма. Мне показалось, что я не видел тебя, не получал от тебя писем уже много дней, — но теперь я сосчитал их и с удивлением обнаружил, что видел тебя, касался, держал в своих объятиях, целовал всего четыре дни назад. Теперь тебе легче будет понять, каким невыносимо длинным кажется лекционный сезон. Такие три месяца обычно кажутся годом, но когда к этому сроку приходится добавлять разлуку с возлюбленной, они превращаются в целую жизнь.

Сегодня я встретил Фреда Дугласа; казалось, он был чрезвычайно рад увидеться со мной, — а я действительно был рад увидеться с ним, так как искренне восхищаюсь его мужеством. Он рассказал мне, как его сына исключили из школы мисс Трейси; говорит он очень просто, н это производит огромное впечатление. Мисс Трейси заявила, что ее ученики не хотят учиться вместе с цветными; он этому не поверил и потребовал доказательств. Она немедленно предложила всей школе проголосовать и задала вопрос: «Кто из вас хочет, чтобы этот негр учился с вами?» И они подняли руки — все до единого! Дуглас добавил: «Это хорошие ребятишки». Он сказал это как-то очень трогательно. Мне хотелось бы послушать, как он выступает с публичной речью. У него замечательно интересное лицо.

Я так простужен, что сегодня вечером очень себе не понравился, хотя публика была, кажется, довольна.

Я пишу в постели. Спи, сколько можешь, плутовочка, это принесет тебе больше пользы, чем вреда.

Я не писал тебе сегодня, — из-за простуды на меня напало уныние. И не стал бы писать и сейчас, но только, Ливи, я так люблю тебя, что не могу удержаться. Мне необходимо какое то общение с тобой, пусть даже это будет несколько слов, нацарапанных до гнусности тупым карандашом. Я боялся, не случилось ли чего-нибудь, но теперь мне хорошо и покойно — я получил письмецо от моей любимой.

Благословляю тебя и целую, радость моя, Ливи; и я молился, чтобы господь послал тебе мир душевный и оградил тебя от бед.

5

ОЛИВИИ КЛЕМЕПС

Трой, суббота, 8 января 1870 г.

Любимая! Сегодня годовщина битвы под Новым Орлеаном, в которой генерал Джексон одержал кровавую победу, когда между Англией и Америкой был мир.

Это также годовщина других событий, но каких, я пока не знаю.

Я читаю книгу, в которой приводятся новые доказательства того, что вселенная очень стара и что шесть дней творения были шестью бесконечно долгими периодами. Например, в книге Бытия утверждается, что звезды были созданы, когда мир уже существовал; а этот автор упоминает следующий весьма многозначительный факт: существуют звезды, видимые в телескоп, чей свет, прежде чем достигнуть Земли, должен в течение 50 000 лет нестись через пустыни пространства. Так вот, если бы мы сами отправились путешествовать по мировому пространству, не могли бы мы в далеком-далеком будущем встретить и приветствовать первые робкие лучи звезд, отправившиеся в утомительный путь к нам миллион лет тому назад? Лучи-изгнанники, ныне бездомные, потому что породившие их звезды превратились в ничто и исчезли с небесной тверди через пятьсот тысяч лет после того, как эти лучи-путешественники покинули их, — звезды, чьи народы прожили свои крохотные жизни, смеялись, плакали, надеялись, боялись, грешили и гибли в течение несчетных веков после того, как это бродячее мерцание пошло скитаться по мрачной бесконечности пространства?

Как ничтожны мы на нашей крохотной планетке, этом атоме, чуть поблескивающем среди бессчетных миллиардов других крохотных миров в потоке света, изливающегося от божьего лика! И все же мы самодовольно называем нашу пылинку Великим Миром и считаем другие пылинки красивыми пустячками, созданными для того, чтобы капитаны могли вести свои суда и чтобы влюбленным молокососам было чем вдохновляться. Прожил ли Христос по тридцать три года в каждом из миллионов миров, которые величественно проплывают у нас над головой? Или только наш маленький шарик был единственным избранным? Воображает ли какое-нибудь одно яблоко в обширном саду о себе столько же, сколько мы? Или один лист в лесу? Или одна песчинка на морском берегу? Ведут ли муравьи диспуты по жгучим вопросам муравьиной теологии, и взбираются ли они на кротовый холмик и, оглядывая обширную вселенную в один акр, восклицают ли: «Велик господь, который создал все сущее для нас!»?

Мне кажется, астрономы должны чувствовать себя невообразимо ничтожными, — ведь в книге небес каждая новая страница, открываемая ими, все яснее показывает, что мир, которым мы так гордимся, для вселенной, наполненной бесчисленными вращающимися шарами, всего лишь комарик среди крылатых стай и рогатых стад, которые тучами кружат над землей и населяют ее равнины и леса. Если убить этого комара, будет ли заметно его исчезновение? Поистине, что есть человек, чтобы бог думал о нем?