Том 14

«Само собой разумеется, что такое тайное общество (как Союз коммунистов) могло представлять мало привлекательного для людей, которые, с одной стороны, под импозантным театральным плащом конспирации стремились скрыть свое собственное ничтожество, с другой стороны — хотели удовлетворить свое мелкое честолюбие при наступлении ближайшей революции, но прежде всего старались уже в данный момент казаться важными, получить свою долю в плодах демагогии и снискать одобрение демократических базарных крикунов. Поэтому от Союза коммунистов отделилась фракция, или, если угодно, была отделена фракция, которая требовала, если не действительных заговоров, то хотя бы видимости заговора, и настаивала поэтому на прямом союзе с демократическими героями дня — фракция Виллиха — Шаппера. Характерно для этой фракции то, что Виллих наряду и вместе с Кинкелем фигурирует в качестве entrepreneur {предпринимателя. Ред.} в деле с немецко-американским революционным займом» (стр. 63, 64)[365].

Как же переводит Фогт это место на свой «иносказательный» полицейско-тарабарский жаргон? А вот послушайте:

«Пока обе» (партии) «еще действовали совместно, они, как говорит сам Маркс, занимались организацией тайных обществ и

компрометированием обществ и отдельных лиц на континенте» (стр. 171).

Жирный негодяй забывает только привести страницу «Разоблачений», где Маркс это «сам говорит». «Egli e bugiardo, e padre di menzogna»^{34}.

2. РЕВОЛЮЦИОННЫЙ СЪЕЗД В МУРТЕНЕ

«Карл Смелый», «смелый Карл», vulgo Карл Фогт, рассказывает нам теперь о поражении при Муртене.

«Рабочие и эмигранты в большом числе были так ловко обработаны» — ни кем иным как Либкнехтом, — «что, наконец, был назначен революционный съезд

в Муртене. Туда должны были тайно отправиться делегаты местных обществ, там хотели обсудить окончательную организацию союза и окончательную дату восстания. Все приготовления держались в строжайшей тайне, приглашения рассылались только через доверенных людей г-на Либкнехта и через его корреспондентов. Со всех сторон собирались делегаты в Муртен пешком, на пароходах и на лошадях и тотчас же арестовывались жандармами, которые заранее знали, что, откуда и каким образом. Вся захваченная

таким образом компания некоторое время содержалась в заключении в Августинском монастыре во Фрейбурге, а потом была отправлена в Англию и Америку. К г-ну Либкнехту отнеслись с особой предупредительностью» («Главная книга», стр. 168).

«Г-н Либкнехт» принимал участие в организованном Струве сентябрьском путче 1848 г., затем сидел в баденских тюрьмах до середины мая 1849 г., был освобожден вооруженным восстанием в Бадене, поступил рядовым в баденскую народную артиллерию, затем как повстанец был снова брошен приятелем Фогта, Брентано, в раштаттский каземат, после вторичного освобождения, во время кампании за имперскую конституцию, присоединился к дивизии Иоганна Филиппа Беккера и, наконец, вместе со Струве, Конхеймом, Корном и Розенблюмом, перешел французскую границу, откуда они перебрались в Швейцарию.

В те времена «г-н Либкнехт» и его швейцарские «революционные съезды» были мне еще менее известны, чем кабацкие съезды у трактирщика Бенца на Кеслерштрассе в Берне, где парламентские рыцари круглого стола снова с большим удовольствием мурлыкали произнесенные ими когда-то в соборе св. Павла[366] речи, распределяли между собой по номерам будущие имперские посты и коротали тяжелую ночь изгнания, слушая лживую болтовню, фарсы, непристойности и небылицы Карла Смелого, который не без некоторого юмора, в соответствии с одним старинным германским сказанием, собственноручно изготовил себе тогда патент «имперского пропойцы».

«Сказание» начинается так:

Swaz ich trinken's ban gesehen,daz ist gar von kinden geschehen;ich han einen swelch gesehen,

dem wil ich meisterschefte jehen.Den duhten becher gar entwiht,er wolde napf noch kophe niht,er tranc uz grozen kannen,er ist vor alien mannenein voriauf allen swelhen.von uren und von elhenwart solcher slund nie niht getan*.