Том 14

«рекомендации ко всем знакомым Маркса и К°, с которыми г-н Ньюджент скоро стал неразлучен» (стр. 173). Он «поселился в семье одного корреспондента «Allgemeine Zeitung»» и получил — вероятно, благодаря моим рекомендациям («Разоблачениям») — доступ к Фогту, который дал ему литографскую работу (стр. 173–174 l. с.) и завязал с ним, как прежде с эрцгерцогом Иоганном, а позже с Плон-Плоном, своего рода «научные связи». «Ньюджент» работал в «кабинете» имперского регента[376], когда однажды один «знакомый» опознал в нем Шерваля и разоблачил его как «agent provocateur» {провокатора. Ред.}. Оказывается, Ньюджент в Женеве занимался не только Фогтом, но и «основанием тайного общества».

«Шерваль-Ньюджент председательствовал, вел протоколы и осуществлял переписку с Лондоном» (стр. 175 l. с.). «Он втерся в доверие к некоторым малопроницательным, но в общем славным рабочим» (ib.), однако «среди членов общества находился еще один приспешник марксоеой клики,

которого все считали подозрительным агентом германской полиции» (1. с.).

«Все знакомые» Маркса, с которыми «был неразлучен» Шерваль-Ньюджент, превращаются вдруг в «одного приспешника», а этот один приспешник, в свою очередь, распадается на «оставшихся приспешников Маркса в Женеве» (стр. 176), с которыми Ньюджент позже не только «переписывается из Парижа», но которых он, подобно магниту, обратно «привлек к себе» в Париж (l. с.).

Опять излюбленная «смена формы» клеенчатой «материи» из зеленого кендальского сукна!

Цель, которую ставил Шерваль-Ньюджент, создавая свое общество, состояла в

«массовой фабрикации фальшивых банкнот и казначейских билетов, чтобы путем их распространения подорвать кредит деспотов и разрушить их финансовую систему» (стр. 175 1. с.).

Шерваль, видимо, подражал знаменитому Питту, который, как известно, во время антиякобинской войны основал недалеко от Лондона фабрику для изготовления фальшивых французских ассигнаций.

«Сам Ньюджент уже приготовил для этой цели различные каменные и медные клише, уже были намечены легковерные члены тайного союза, которые должны были отправиться с пакетами этих» — каменных и медных клише? — нет, «этих фальшивых банкнот» (банкноты, естественно были упакованы до того, как они были сфабрикованы) «во Францию, Швейцарию и Германию» (стр. 175), но и Цицерон-Фогт уже стоял с обнаженным мечом позади Шерваля-Катилины. Для фальстафовских натур характерно то, что они не только сами раздутые, но и все раздувают. Посмотрите, как наш Гургельгрослингер, который уже ограничил «революционные скитания» по Швейцарии и целым кораблям с эмигрантами обеспечил переезд через океан, посмотрите, как он появляется на сцене, какую мелодраму разыгрывает, как стремится увековечить занимательную историю о парижской рукопашной схватке между Штибером и Шервалем (см. «Разоблачения»[377]

)! Вот так он стоял, вот этак он орудовал клинком!^{40}

«План всего этого заговора (стр. 176 1. с.) был задуман чрезвычайно гнусно». «Ведь ответственность за проект Шерваля должна была пасть на все общества рабочих». Уже «появились секретные запросы со стороны иностранных миссий», уже собирались «скомпрометировать Швейцарию, в особенности Женевский кантон».

Но ланд-Фогт бодрствовал. Он осуществил свое первое спасение Швейцарии, — эксперимент, который впоследствии он повторял неоднократно и со все возрастающим успехом.

«Я не отрицаю», — восклицает человек с весом, — «не отрицаю, что я внес мой существенный вклад,

чтобы расстроить эти дьявольские планы; я не отрицаю, что обратился для этого к полиции Женевской республики; я и теперь еще сожалею» (безутешный Цицерон), «что рвение некоторых из обманутых лиц послужило предупреждением хитрому зачинщику, и он успел уйти от ареста».

Но, во всяком случае, Цицерон-Фогт «расстроил» катилиновский заговор, спас Швейцарию и «внес» свой существенный вклад туда, куда всегда готов его нести. Несколько недель спустя, — как рассказывает Фогт, — Шерваль снова вынырнул в Париже, «где он отнюдь не скрывался, а жил открыто, как любой гражданин» (стр. 176 l. с.). Известно, какова открытая жизнь парижских граждан (citoyens) поддельной empire {империи. Ред.}.

В то время как Шерваль так «открыто» слоняется по Парижу, poor {бедный. Ред.} Фогт должен во время своих посещений Парижа всякий раз скрываться в Пале-Рояле под столом Плон-Плона!