Том 14. М-р Моллой и другие

Конечно, думала она, эта девица приехала в Радж, чтобы подцепить несчастного Джонни. Прогулка с Эмили означает, что живет она в усадьбе. Теперь ясно, почему Джон не нашел времени для подруги детства. Нет, он — не медуза, он — предатель. Подобно собачке, раболепно льнувшей к туфлям своего кумира, он околдован дешевым блеском. Что ж, его надо спасти, как заблудшего брата.

Долли тем временем сияла любезностью.

— Здрасьте, здрасьте! — сказала она, отодвигая изящную ножку от зубок Эмили. — А я все думаю, что’ вас не видно? Вы ведь здесь живете?

— Д-да, — отвечала Пэт.

— А я живу в Холле.

— Д-да?

— Очаровательное место.

— Д-да…

— Картины, ковры, ну, в общем…

— Д-да.

— Это ваш отец?

— Д-да. Папа, это мисс Моллой. Мы встречались в Лондоне.

— Charme, charme,[84] — сказал полковник, снова подправляя усы.

Ч. Байуотер улыбался. Эмили самозабвенно грызла туфельку идола. Все это было так гнусно, что Пэт повернулась к выходу.

— Ну, папа, я пошла, — сказала она напоследок, — надо марок купить.

— Прошу, — вступил в беседу аптекарь, — у меня есть марки.

— Спасибо, мне нужны другие, — ответила Пэт.

Радж показался ей на удивление печальным. Солнце освещало и улицу, и «Герб», и «Плуг», и «Виноградную лозу», и «Привал возницы», и водокачку, словом — все, кроме сердца мисс Уиверн.

3

Как ни странно, такие чувства томили в этот миг и мистера Кармоди. Глядя в окно, он видел мир, сияющий золотом, но сердце его было свинцовым. Только что к нему приехал преподобный Понд-Понд и разорил на пять шиллингов.

Многие сочли бы, что легко отделались. Викарий собирал деньги на новый орган, на воскресные сборища молодых матерей, на помощь обитателям ветхих строений, на жалованье младшему священнику и на местный детский лагерь. Иногда, в безумии оптимизма, он надеялся, что местный сквайр даст десять фунтов; однако сейчас увозил на мотоцикле только пять шиллингов и обещание, что племянник сквайра выступит с приятелем на сельском концерте. Несмотря на это, мистер Кармоди видел в нем грабителя. Это же подумать, пять монет!

Вдобавок к этим бедам землевладельца угнетало странное поведение Александра Твиста. Когда владелец «Курса» подрядился сделать из Кармоди нового человека, деньги он взял вперед, за три недели. К концу второй из этих недель пациент узнал от племянника о приезде миллионера и, оборвав лечение, отправился домой. Естественно, он полагал, что д-р Твист вернет треть денег; но ошибся. Читая его письмо, мистер Кармоди думал, что в жизни своей не видел такой пакости.

Да, думал он, не те пошли сквайры, совсем не те! Первый из здешних Кармоди жил не тужил. В ту пору смерд был смердом, и подлый люд только радовался, работая полсуток на хозяина за кусок хлеба и снисходительный кивок. Но в этом мерзком веке английский крестьянин испортился. Так и ждет от тебя заботы. И крышу ему чини, и стены укрепляй, и почву восстанавливай, а это, надо сказать, немало стоит. Скоро будем платить за починку радиоприемника.

Так думал он, глядя из окна на залитый солнцем сад, когда внезапно увидел своего корпулентного гостя и, впервые за утро, услышал вдали, как шелестят крылья синей птицы. В мире, где есть такие люди, как Томас Дж. Моллой, еще можно жить.

Ронни Фиш оказался хорошим пророком. Мистер Кармоди и впрямь обрадовался богачу. У него были замыслы, а они требуют денег.

Сейчас он решил выйти в сад и побеседовать с гостем. Солнечным утром, когда улыбается природа, американский бизнесмен вполне может расщедриться. Июнь уже сменился июлем, и погода стояла такая, в какую поэт пишет стихи, влюбленный любит, а бизнесмен дает денег на изготовление алмазов из древесного угля. Не хочешь, думал мистер Кармоди, а все равно дашь.

4

Природа улыбалась еще три минуты с четвертью, а позже для мистера Кармоди зашло солнце. Со всей возможной сердечностью, пронзившей душу, мистер Моллой отказался поделиться хотя бы миллионом ради поля для гольфа, кинотеатра и вообще какого-либо из четырех основных замыслов.

— Нет, — сказал он. — Поверьте, мне очень жаль, но я занимаюсь только нефтью. С нее я начал, ею и кончу. Без нее мне нет жизни. Если хотите, я купаюсь в ней, как сардинка в масле.

— Вот как? — заметил мистер Кармоди, глядя на него с должной неприязнью.

— Да, — продолжал совсем уж распевшийся богач. — В нее я вложил первую тысячу, в нее вложу и последнюю. Мы с ней друзья. Нефть — это деньги.

— Кинотеатр, — возразил хозяин, — это тоже деньги.

— Но не такие, — поправил его гость.

— Вы здесь чужой, — не унялся Кармоди, — не знаете местных условий. У такого местечка, как Радж, — исключительные возможности. Люди будут сюда приезжать…

— Пусть приезжают, — разрешил великодушный Моллой. — Но лично я держусь нефти.

— Или возьмем гольф, — зашел с другого угла хозяин. — Хорошее поле есть только в Стаурбридже. Вустершир буквально задыхается. Сами знаете, как популярен…

— Куда ему до нефти! — парировал Моллой, глядя так, словно вот-вот произнесет эпиграмму. — Нефть, скажу я вам — это нефть.