Читаем Том 14. Письма 1848-1852 полностью

Том 14. Письма 1848-1852

На обороте: Его высокоблагородию милостивому государю Василию Ивановичу Белому^*. В Одессе. В Одесской городской думе. По евр<ейскому> отделению.

Неустановленному лицу, дата не установлена^*

Посылаю тебе тетрадку для вписанья в нее той статьи, которую дал[629] вчер<а>. Заглавие вставлено. Постарайся писать шрифт

[630] потеснее и мельче, чтобы вместилось.

Дополнение второе (К первому тому)

Вечера на хуторе близ Диканьки (Отрывок предисловия к первой части) (Черновой автограф)^*

«Это что за невидаль: Вечера на хуторе близ Диканьки? Что еще за вечера такие?[631] И швырнул еще в свет какой-то пасечник![632]

Слава богу, еще мало ободрали гусей на перья и извели тряпья на бумагу. Еще мало народу, всякого званья и сброду, вымарали[633] пальцев в чернилах! Дернула же недобрая сила и пасечника потащиться вслед за другими, право![634] Печатной бумаги столько[635] развелось, что не придумаешь, что ж такое[636] завернуть в нее». Слышало, слышало вещее мое все эти речи еще за месяц. То есть, я говорю, что нашему брату показаться в большой свет — батюшки мои — это всё равно, как случается зайдешь в покои великого пана. Вот тут-то и слушай: все обступят тебя,

[637] еще[638] пусть[639] высшее лакейство, а то[640] какой-нибудь ободранный мальчи<ш>ка, посмотреть — дрянь, который, с позволенья сказать, копается на заднем дворе, и тот пристанет, и начнут со всех сторон притопывать[641]

ногами: «Куда, куда, мужик? зачем? пошел! пошел!»[642] То есть я вам скажу… Да что говорить? Мне легче[643] съездить в год два раза в Миргород, в котором уже[644] будет пять лет, как не видал меня ни подсудок из земского суда, ни почтенный иерей, чем показаться в этот свет. А показался — плачь, не плачь — давай ответ.

У нас, любезные мои читатели, не в гнев будь сказано (вы, может, и рассердитесь, что пасечник вздумал вам говорить запросто, как будто какому-нибудь куму или свату своему) у нас[645] на хуторах водится издавна, как только кончатся работы в поле…