Том 17. Твердая рука. Мексиканская месть

— По мне, хоть двадцать! Жалеть не стану. А остальные, те, о которых ни вы, ни я ничего не знаем, — ведь они все равно продадут вас индейцам, и вы, вместо того чтобы улучшить, только ухудшите свое положение.

— Гм! Гм!.. — пробурчал дон Маркос. — А как бы вы поступили на моем месте?

— Очень просто: я позволил бы этим парням спокойно плести свою измену, ограничившись лишь строгим наблюдением за ними, а затем, перед самой атакой неприятеля, я бы втихомолку схватил их. Таким образом, не мы будем застигнуты врасплох, а индейцы будут обмануты в своих ожиданиях, и обманщики сами станут жертвами обмана. С минуту капитан раздумывал.

— Что же, это, может быть, и неплохой совет; пожалуй, я ему последую. Ладно, называйте преступников. — И под диктовку Кидда капитан записал десяток имен.

— Забирайте свои унции, — сказал наконец дон Маркос. — Обещаю: каждый раз, когда вы будете доставлять мне подобные же сведения, я буду выдавать вам столько же. Я хорошо плачу, и вам прямой расчет верно служить мне. Но помните: если вздумаете обманывать меня, ничто не спасет вас от наказания. Предупреждаю вас: оно будет ужасным.

Словно зверь на долгожданную добычу, накинулся Кидд на золото, с невероятной быстротой исчезнувшее в его карманах.

— Сеньор Маркоc, — сказал он на прощанье, — я всегда думал, что в этом мире золото — полновластный господин. Ему одному и повинуется ваш покорный слуга.

Произнеся эти слова, Кидд поклонился и удалился, оставив капитана в его кабинете.

Глава XV

ПАПАГОСЫ

Вернемся теперь к Твердой Руке и к дону Хосе Паредесу, которых мы заставили слишком долго дожидаться нас на вершине холма.

Ночь прошла без всяких происшествий. Паредес спал как убитый, тогда как Твердая Рука ни на минуту не смыкал глаз. Солнце давно взошло; было девять часов утра, а Твердая Рука вопреки уговору, казалось, и не помышлял об отъезде. Занялся прекрасный день; небо было чистое, ночной ураган разогнал тучи; солнце сильно припекало, но в воздухе, очищенном грозой, сохранялась приятная свежесть. Вода, жадно всасываемая песками и быстро испарявшаяся под лучами тропического солнца, убывала почти с такой же стремительностью, с какой она затопляла поля во время ночного урагана. Прерия перестала походить на озеро; все говорило о том, что к полудню земля полностью подсохнет.

Стремительный паводок и почти столь же внезапный спад воды — одно из самых странных и почти необъяснимых явлений в этих краях; разгадку этого феноменального явления можно найти разве только в рыхлости здешней почвы, обожженной солнечным жаром.

Надобность в пироге миновала, и Твердая Рука даже не потрудился снять ее с дерева.

Прислонясь спиной к дубу, скрестив на груди руки и опустив голову, охотник размышлял, время от времени заботливо поглядывая на своего спящего товарища.

Дон Хосе, наконец, открыл глаза и, протяжно зевнув, сладко потянулся.

— Карамба! — воскликнул он, убедившись с первого взгляда, что солнце стояло высоко. — Я, кажется, здорово проспал; должно быть, поздно!

— Десять часов.

— Десять?! — мгновенно вскочив, воскликнул дон Хосе. — И вы не растолкали этакого лентяя!

— Вы так сладко спали, дружище, что у меня не хватило духа.

— Гм, — сказал Паредес. — Я, право, не знаю, следует ли мне побранить вас или поблагодарить за такую заботу: ведь мы потеряли уйму драгоценного времени.

— Не горюйте! Взгляните: вода ушла, земля подсыхает… Лишь только спадет полуденный зной, мы сядем на коней и в несколько часов наверстаем потерянное время.

— Ваша правда, товарищ! — весело произнес дон Хосе, окинув окрестности опытным взглядом старожила прерий. — Ну, раз так, усядемся завтракать, и время пройдет незаметно. Без дальних промедлений приятели принялись за завтрак, ничем не отличавшийся от вчерашнего ужина.

Настал час отъезда. С холма им пришлось спускаться, ведя лошадей в поводу. Крутизна, по которой они так лихо взлетали ночью, когда их подстегивала опасность, теперь предстала перед ними во всей своей неприглядности: это был чрезвычайно обрывистый и труднопроходимый спуск.

— А теперь, дружище, — сказал Твердая Рука, когда они сели на коней, — мы поедем в один атепетль[49]. Не возражаете?

— Я лично — нет, но не пойму, какая от этого может быть польза для моего господина?

— Это как раз один из тех вопросов, на которые я пока не стану отвечать; вам достаточно знать, что мы предпринимаем этот шаг в интересах вашего господина. Наша поездка не повредит ему в его делах; напротив, она принесет ему большую пользу.

— Так с Богом, в путь! Но далеко ли отсюда эти индейцы?

— Для других это было бы целым путешествием. Но ведь мы с вами лихие наездники, да к тому же на великолепных конях. Мы доберемся туда завтра же не позже трех или четырех часов пополудни.

— Ну, значит, не так уж далеко. А в какой стороне лежит это селение?

— Да вы, наверно, слышали о нем, если только вас раньше не заносило туда как-нибудь случайным ветром. Селение это находится всего в двенадцати лье от асиенды дель Торо.