Том 18. Король золотых приисков. Мексиканские ночи

Здесь сложено было всевозможное оружие и одежда. Тут же находилось ложе, покрытое листьями, заменяющими тюфяк, и шкурами вместо одеял, и висела полка с книгами.

— Это одно из моих убежищ, — сказал, улыбаясь, дон Хаиме, — есть еще несколько таких же, разбросанных по всей Мексике. Это подземелье времен ацтеков. Очень давно мне рассказал о нем один старый индеец. Ведь эта провинция когда-то была святым местом, где совершались языческие обряды и стояло множество храмов. Подземные ходы позволяли священникам незаметно перемещаться и, словно бы чудом, появляться то здесь, то там, будто они вездесущи. Позднее эти подземелья превратились в убежища для индейцев во время преследований их испанцами. Проникнуть сюда незаметно нельзя. Ходы, которые перед вами, с одной стороны ведут к обелиску в Чолулу, с другой — к центру Пуэбло, есть также и другие выходы. Во время борьбы за независимость повстанцы с большой пользой для себя пользовались подземельем, нынче же про него совсем забыли.

— Позвольте, — сказал Доминик, внимательно выслушав дона Хаиме, — вы говорите, что проникнуть сюда незаметно нельзя.

— Совершенно верно.

— Не могу понять, почему?

— Очень просто. Видите эту галерею?

— Вижу.

— Так вот, она доходит до единственной тропинки, по которой можно к нам проникнуть и кончается небольшим, скрытым ветвями отверстием, через которое, я не берусь вам объяснить почему, сюда доносятся все звуки, даже едва уловимые, причем с необыкновенной отчетливостью. Поэтому, если кто-то приблизится, мы сразу услышим.

— В таком случае все в порядке.

— К тому же в случае необходимости это отверстие можно закрыть, есть другой ход, по галерее, которая за вами.

Вдруг дон Хаиме стал раздеваться.

— Зачем вы это делаете? — спросил Доминик.

— Хочу облачиться в монашеское одеяние и пойти за «языком», чтобы узнать, как обстоят дела в Пуэбло. Жители там очень религиозны, и в монашеском одеянии я, не вызывая подозрений, добуду нужные мне сведения.

Доминик сел и задумался.

— Что с вами, мой друг, вы грустите?

— Да, мне грустно, — вздрогнув, ответил молодой человек почти шепотом.

— Почему? Разве я не обещал вам отыскать донью Долорес?

Доминик побледнел и опустил голову.

— Презирайте меня, я подлец!

— Вы, дон Доминик? Великий Боже, вы нарушили клятву?

— Нет, но я предал друга, — он тяжело вздохнул, — я полюбил его невесту. — Последние слова он произнес едва слышно.

Дон Хаиме остановил на Доминике взгляд своих ясных глаз и сказал:

— Я знал это.

— Знали? — вскричал Доминик.

— Да, знал! — повторил дон Хаиме.

— И вы не презираете меня?

— За что? Разве волен человек в своих чувствах?

— Но ведь она невеста графа!

— А она любит вас? — спросил дон Хаиме.

— Откуда мне знать? Я сам себе боюсь признаться в своей любви.

Настало долгое молчание. Дон Хаиме неспеша переодевался, внимательно глядя на молодого человека, и вдруг сказал:

— Граф не любит донью Долорес!

— Возможно ли это? Дон Хаиме расхохотался.

— Ты, как и все влюбленные, не можешь понять, что кто-то по-другому относится к предмету твоего обожания.

— Но ведь граф на ней женится!

— Должен жениться!

— Не затем ли он приехал в Мексику?

— Затем.

— Значит, женится на ней. Дон Хаиме пожал плечами.

— Это еще неизвестно.

— Но граф на все готов, только бы спасти донью Долорес!

— Это доказывает лишь, что граф человек благородный, но не забудьте, что с доньей Долорес его связывают узы родства, и, рискуя ради нее жизнью, он выполняет свой моральный долг.

— И все же он ее любит!

— Тогда я скажу яснее: донья Долорес не любит графа!

— Вы уверены?

— Я это знаю.

— О! Если бы я мог в это поверить, у меня оставалась бы хоть какая-то надежда!

— Вы просто мальчишка. Ну, я пошел, а вы поклянитесь, что до моего возвращения не покинете этого убежища.

— Клянусь!

— Надейтесь! Я иду по важному делу.

Дон Хаиме пожал Доминику руку и скрылся в боковой галерее.

Прислушиваясь к удалявшимся шагам, Доминик погрузился в размышления. Потом прошептал:

— Он сказал: «Надейтесь!»

Но оставим пока Доминика и последуем за доном Хаиме.

Подземелье находилось примерно в полулье от города, и все расстояние надо было пройти под землей, но это нисколько не беспокоило дона Хаиме. Он шел уверенно по галерее, куда через невидимые щели проникал свет и можно было без труда ориентироваться в бесчисленных лабиринтах.

Не прошло и часа, как дон Хаиме вышел к ступеням, высеченным в скале, перевел дух, поднялся наверх, нащупал пружину, надавил на нее, плита бесшумно отделилась от стены и показала выход. Оказавшись снаружи, дон Хаиме толкнул каменную плиту, которая тотчас же заняла свое прежнее положение. Дон Хаиме огляделся. Он был совершенно один в часовне при соборе в Пуэбло. Подземный ход, приведший его сюда, был скрыт находившейся в углу исповедальней.

Дон Хаиме покинул часовню и вышел на площадь Майор, совершенно безлюдную — было около полудня — время сиесты.

Дон Хаиме надвинул на глаза капюшон, низко опустил голову, медленным шагом пересек площадь и углубился в одну из примыкающих к ней улиц.