Том 18. Посиделки на закате

Большая охота… Четыре сноумашины, вынырнув из деревни, несутся по острову. Впереди всех с биноклем — плотный круглолицый егерь (распорядитель охоты), «регистрированный гид». В своем непродуваемом комбинезоне и громадных защитных очках Ларсен Кин колоритен. Явись он на плоском своем снегоходе где-нибудь около Брянска или Можайска, его приняли бы за неземного пришельца. Но когда, сняв очки, Ларсен подносит к глазам бинокль, он превращается в обыкновенного веселого эскимоса. Его помощник — моторный молодой малый — на прицепе своего снегохода тянет громадные нарты, в которых сидят две персоны. Меховые одежды, зеленые маски на лицах и специальное покрывало не дадут нунивакскому ветру ни малейшего шанса охладить охотничий пыл этой занятной пары. Они прилетели на остров убить маскака. Так зовут на Аляске мускусного быка (овцебык — по-нашему, умингмак — «бородач» — по-эскимосски).

Охота стоит немалых денег, и те, кто их заплатил, держат себя так, чтобы все понимали, кто тут заказывал музыку.

Не будем называть фамилий этих людей. Имена: Люси и Ренди. Мы с Джоном Бинклей тут — сбоку припека. Распорядитель охоты — старый друг Джона. Он шепнул: «На всех всего хватит — стрелять и снимать. Вот сноумашина. Садитесь!».

Езда по острову, лишь кое-как прикрытому снегом, — удовольствие небольшое. Постепенно она превращается в пытку. Снегоходы с грузовыми нартами на прицепе при быстрой езде имеют склонность на всех неровностях расставаться с землей и шлепаться на нее. Назвать это тряской нельзя. Это сплошные прыжки.

На глазах у меня от добротной японской сумки начинают лететь заклепки. А в ней — фотокамера. Хватаю сумку в объятия и, лишившись возможности опираться на руки, превращаюсь в подобие камешка в погремушке. Внутри у меня что-то екает, и я начинаю думать: а надежно ли все там подвешено?

Джон мое положение понимает. Но отставать нам нельзя. Он то и дело, привстав за рулем, оборачивается: «Как дела?» Я подымаю вверх руку: «Все в норме!».

Между прочим, пора бы быкам уже показаться. Остров немаленький — сто десять километров на восемьдесят, — но овцебыков тут порядочно — полтысячи, за два часа пора бы увидеть хоть одного…

После очередной порции тряски останавливаемся перевести дух и проглотить кофе. Люси и Ренди расчехляются. И не напрасно. Мимо в просвете солнца бежит лиса. Пах! Пах! Пах!.. — шесть пуль из скорострельного дорогого ружья посылает явно неумелый охотник. Одна пуля лису задевает, и рыжий кудлатый зверь начинает вертеться волчком. Ренди идет к лисе, наступает ботинком на кончик хвоста и, сделав еще один выстрел, небрежно кидает добычу в нарты.

И опять трясемся в тумане. Ларсен делает петли, полагая, что овцебыки схоронились в речных низинах. И наконец-то подает знак. Глушим моторы и осторожно подходим к чему-то, в тумане похожему на стожок сена.

Маскаки! Три! Мирные, кроткие, с апостольски длинными бородами. Стоят мордами друг к другу, думают свою северную невеселую думу. Одному из них сейчас предстоит умереть.

Какому? Пишут: охотники в древности убивали этих животных копьями, подойдя на десять шагов. Сейчас нас отделяет от быков метров сто пятьдесят. Ближе подходить — «неспортивно», да и оптический прицел уже ни к чему. А так все чин чином.

Стрелять будет Люси. Она снимает свою зеленую маску, примеривается к ружью. В деревне вечером Люси по рисункам в проспекте училась отличать быка от коровы. Но сейчас без помощи Ларсена она не может определить, в какого из трех ей надо прицелиться.

Овцебык — существо интересное. Полагают, живет на земле уже миллион лет. Приспособлен для обитания на Крайнем Севере. По перешейку в Беринговом море перебрался на Аляску. В эпоху обледенения земли продвинулся к югу и был обычен в Европе, а в Новом Свете дошел до жаркого теперь штата Кентукки. Ушел на север с отступлением ледника и занял тут, как говорят теперь ученые, «экологическую нишу», приспособился существовать в условиях, где не могут жить даже очень неприхотливые северные олени. Густой нежный пух и длинный, до шестидесяти сантиметров волос сделали его «непробиваемым» для ветров и морозов. От волков, разделяющих с песцами и овцебыками полярное общество, бородачи оборонялись просто: становились в круг, выставляя вперед рога. Таким образом удавалось сберегать малышей. Но этот способ никак не годился для защиты от человека. Двуногий охотник безбоязненно подходил к «крепости» — стрелы и копья было довольно, чтобы повалить зверя, мясо которого и сегодня ценится как очень вкусное.

Овцебыки повсюду были истреблены. У нас на Севере, полагают, последних убили лет двести назад. На Аляске это случилось позднее — во времена Джека Лондона доконали из ружей последних.

К счастью, овцебыки сохранились в Гренландии. И в 30-х годах американцам пришла хорошая мысль попытаться вернуть овцебыков на Аляску. Несколько десятков животных долгим кружным путем по суху и по морю, через Норвегию, Нью-Йорк и Сиэтл доставили на Аляску.