Том 2 Иван Иванович

— Я не хитрый хохол, а упрямый: ежели чего задумаю, меня уж не своротишь в сторону! За непочтение к старшим даю вам нагрузку — выяснить сегодня в управлении, как там насчет курортной путевки Валерьяну Валентиновичу.

— Есть выяснить, товарищ председатель! — И шутя и грустно Сергутов сказал: — Рассыпается все наше северное отделение ВИЭМ. Сегодня Гусев говорил, что Иван Иванович не вернется теперь сюда, а проедет прямо через Якутск на материк.

— Это Иван Иванович-то не вернется! Плохо его знает Гусев! Разве он дезертир какой?! Партийный человек, с учета не снялся — и уедет!.. Ему, я думаю, партийность собственной головы дороже.

— Вы забываете про его семейную историю!

— Еще новое дело! Разве он подлость какую выкинул по отношению к жене? Если Ольга Павловна ушла, так это на ее совести и лежать будет. Меня другое заботит, наехала, наверно, в Учахан масса больных, и не управится Иван Иванович до распутицы. На работу он азартный, застрянет там до лета, а у нас здесь свои больные, за которых Гусев не возьмется. Двое с Колымских приисков приехали, бухгалтер из Охотска вторую неделю живет…

— От путевки на курорт я отказываюсь, — сказал через день невропатолог Валерьян Валентинович. — Я получил телеграмму — вызов из Якутска! Мой учитель и старший коллега принял там заведование городской больницей. Срочно еду туда и оформляюсь на новую работу.

— Вы не мимо Учахана поедете? — осведомился Хижняк, только что освободившийся от круглосуточного дежурства и заглянувший в кабинет Гусева.

— Об этом я не спросил каюров. Можно, конечно, и через Учахан, так даже будет ближе, но дорога там — зимник. Сами понимаете… Я тоже хотел бы взглянуть, как поживает наш Иван Иванович. Однако все зависит от каюров.

— Если вы поедете через Учахан, то я перешлю с вами письмецо, которое необходимо передать из рук в руки. От Ольги Павловны, — добавил Хижняк, понижая голос.

Валерьян Валентинович жалобно сморщился:

— Увольте! Я сознаю, конечно, но у меня у самого сердце больное. Шутка ли — сообщить человеку подобное известие!

— Как вам не совестно, — рассердился Хижняк. — В таком случае я превышаю власть и как председатель месткома предлагаю вам передать это письмо. Тем более что вы невропатолог, а тут дело тонкое.

— Я тоже хочу предложить вам одно дело, дорогой Денис Антонович, — сказал Гусев, услышав последние слова фельдшера. — Наш новый разъездной врач еще не освоилась с работой. Может быть, вы съездите вместо нее на прииск Сланцевый, там заболела женщина-счетовод и неважно чувствует себя Алексей Зонов. Помните, тот, которому Иван Иванович делал летом операцию по поводу гангрены.

— Леша? А что с ним?

— Опять плохо с ногой.

— Отчего же «опять»? — ревниво вступился Денис Антонович за честь своего хирурга. — Операция прошла прекрасно. Ногу мы ему…

— Трудно ручаться за дальнейший исход дела, — небрежно кинул Гусев. — Все-таки это эксперименты, построенные на эмпирических началах. Живой организм существует как целое…

— Однако опыт доказывает: люди, которых наблюдают после таких операций уже в течение десяти лет, не имеют причин жаловаться, — решительно перебил Хижняк, противясь стремлению Гусева опорочить незнакомый ему метод лечения.

— Еще неизвестно, что будет через десять лет, — раздраженно произнес Гусев.

— А ничего не будет, — ответил Хижняк, тоже начиная горячиться. — Конечно, если операция сделана мастерски, — он взглянул, ища поддержки, на невропатолога, но тот скромно опустил глаза под золотым пенсне, явно не желая спорить с Гусевым. Это еще больше разозлило Хижняка, и он добавил, уже с вызовом: — Ежели человека окоротить наполовину, то зачем ему разговоры о целости организма? У Зонова, наверно, разболелась левая нога. Иван Иванович сразу предупреждал его…

«Рад, чтобы осложнение оказалось, лишь бы по-твоему вышло!» — подумал Хижняк, уничтожающим взглядом окидывая заместителя главного хирурга.

Отговариваться от поездки ему не пришло в голову.

— Охота вам связываться! — сказал Валерьян. Валентинович, когда они вместе вышли из больницы. — Его не переубедишь. Все равно он при своем мнении останется.

— Пусть остается, а поддакивать ему я не намерен.

— Начальство же! — вяло пошутил Валерьян Валентинович.

Лицо его выглядело маленьким от синевы, густо легшей под глазами, нос совсем заострился, но на грудь и живот точно подложили подушку. Только теперь обнаружилось, что бывший невропатолог «северного отделения ВИЭМ» — мужчина далеко не первой молодости.

«Как его перевернуло!» — с сожалением подумал Хижняк, но однако резко раскритиковал за трусливое отступление перед Гусевым.

— Что же касается курорта, — добавил он в заключение, — то я, как медицинский работник и как старый месткомовец, предложил бы вам подлечиться.

— Устроюсь на новом месте, а потом на курорт. Не хочется упускать работу под началом старого, испытанного шефа. Я все-таки не уверен в том, что Аржанов вернется.

40

В одолевшей его дремоте Хижняк всю дорогу клевал носом, но на отдых в заезжем доме в пути не остановился и к месту командировки прибыл еще засветло.