Том 2. Летучие мыши. Вальпургиева ночь. Белый доминиканец

Христофер Таубеншлаг.

— «Имя персонажа у Майринка, — пишет французская исследовательница Катрин Матьер, — нередко составляет сердцевину его существа, участвует в его глубокой онтологической диалектике и сообщает ему свою символику. Почти все герои Майринка носят имена, требующие собственной актуализации, драматического развития и побуждающие их к мистическому преодолению самих себя. Имя часто свидетельствует о двойственной природе наделенного им существа: каждый встречный, не исключая и простого обывателя, может зваться Таубеншлагом («Голубятней»), но лишь редкие избранные способны воплотить в себе судьбу святого Христофора» [Matiere С.

Imaginaire et mystique. La dramaturgie de Gustav Meyrink. P., 1985. P. 33). Эта «судьба» известна из преданий, легших в основу «Золотой легенды» Якопо да Ва-рацце (ок. 1230 — 1298), знаменитого свода житий святых, имевшего огромный успех у читателей средневековья и Возрождения. В «Золотой легенде» описывается великан-язычник Оффертус («Предлагающий себя в услужение»), который задался целью поступить на службу к самому сильному существу на свете. После того как он побывал в услужении у царя и дьявола, некий отшельник велел ему отправиться к широкой и бурной реке и на собственных плечах переносить на противоположный берег всех желающих, искупая тем самым свой грех служения нечистой силе. Однажды в хижину великана постучался маленький мальчик и попросил перенести его через реку. Оффертус усадил малыша на плечо и пошел вброд через поток. Река тем временем начала вздуваться, грозя потопить исполина с его ношей, которая становилась все тяжелей и тяжелей. Оффертус, уже не чаявший остаться в живых, с трудом выбрался на берег и попенял ребенку: «—Ты подверг меня величайшей опасности и, сверх того, оказался столь тяжелым, что мнилось мне, будто я несу целый мир. — И ребенок ответил ему: — Не удивляйся сему,

Христофор, ибо не только весь мир ты нес на своих плечах, но и Того, кто этот мир сотворил» (Voragine Jacque de.

La legende doree. P., 1967. T. II. P. 9). С той поры Оффертус, принявший крещение в бурной реке от самого младенца-Христа, стал называться Христофором («Христоносцем»). Далее в «Золотой легенде» рассказывается о его мученической смерти и о чудесах, которые за нею последовали. Таким образом, «судьба» св. Христофора и участь Христофера Таубеншлага — это пересечение «реки жизни», которое завершается не только чудесным спасением, но и «обращением» обоих. Кроме того, следует подчеркнуть параллель между служением великана дьяволу и рискованными столкновениями Христофера с Медузой, символизирующей псевдодуховную силу , «нечто отвратительное, дьявольское, инфернальное», по сравнению с которым «жалким, придуманным людьми символом является пресловутый ангел смерти». Столь же многозначительна и символика прозвища Христофера— Таубеншлаг («Голубятня»). Голубь в христианском понимании — символ Святого Духа, а в алхимических трактатах он рассматривается как олицетворение первоматерии, превращающейся в Философский камень: «черный ворон становится белым голубем». В авторском «Вступлении» Майринк использует емкую формулу, соединяющую в себе толкование имени героя и его прозвища: «Каждый человек в некотором роде Таубеншлаг, но не каждый Христофер. Большинство христиан лишь воображает себя оными. Только в истинного христианина белые голуби влетают и только из истинного христианина белые голуби вылетают».

С. 274. Flosflorum

(«Цвет из цветов»). — Под этим именем в мистической эсхатологии католицизма подразумевается последний из великих понтификов (Римских Пап), который будто бы должен взойти на престол незадолго до Судного дня. Впервые упоминается в пророчествах ирландского монаха св. Малахии (ок. 1094 — 1148), прибывшего в 1138 г. с паломничеством в Рим и произнесшего там во время экстатического транса 112 фраз на латыни, каждая из которых служила предсказанием одного из 111 последующих понтификов, начиная от современного провидцу Папы Целестина II. Подлинность пророчеств св. Малахии, опубликованных в 1595 г. бенедиктинским монахом Арнольдом Вийоном, достоверно не установлена.

С. 276. ...должность почетного фонарщика. — Должность мифическая и мистическая (вспомним слова Всевышнего из третьего стиха Книги Бытия: «Да будет свет»), превращающая фонарщика в некоего продолжателя дел Божьих, причастного к вечному триумфу света над тьмой.