Том 2. Последний из удэге

Известно, однако, и то, что ни Маркс, ни Энгельс не стояли на той точке зрения, что переход человечества на более высокую ступень развития сопровождался и установлением более высоких и достойных отношений между людьми. Совсем напротив. «Первобытный коммунизм был разрушен под влиянием причин, которые нам представляются греховным отступлением от нравственной высоты древнего родового быта. Самые низшие инстинкты – подлая алчность, страсть к грубым наслаждениям, отвратительная скупость, разбойническое присвоение общественного имущества – сопровождают нарождение нового периода общественной жизни, цивилизацию, общественный строй, разделенный на классы; устои старого, не разделенного на классы общества расшатывались самыми позорными средствами. Эти средства: воровство, насилие, хитрость, измена. И новое общество, в продолжение своего 2500-летнего существования, не изменило этих средств и в настоящее время более, чем когда-либо, представляет картину развития незначительного меньшинства за счет эксплуатируемой и угнетенной народной массы».

Известно, наконец, что именно Марксу и Энгельсу принадлежит та гениально развитая и претворенная Лениным и ставшая теперь ведущей для миллионов эксплуатируемого народа мысль, что единственным путем освобождения человечества от рабской нищенской жизни является

путь насильственного ниспровержения пролетариатом, ведущим за собой все угнетенные массы народа, строя, основанного на эксплуатации человека человеком, путь установления диктатуры пролетариата, путь построения нового коммунистического общества, когда «снова возродятся свобода, равенство и братство древнего родового быта, но уже в высших формах» (Морган).

Все вышеизложенное и есть в сжатом виде основная тема или идея романа «Последний из удэге».

Для осуществления этого замысла мне потребовалось, в меру моих сил и уменья, охватить в романе представителей различных слоев и классов общества – пролетариата, крестьянства, буржуазии, интеллигенции, а также представителей различных национальностей вплоть до народа удэге,

живущего в условиях родового строя, хотя уже распадающегося. Этим объясняются большие размеры романа и то, что приходится работать над ним дольше, чем хотелось бы.

Народ удэге (правильнее удэхе) действительно существует в Уссурийском крае. Он насчитывает теперь не более 1500 человек… Об этом народе имеются прекрасные исследования В. К. Арсеньева и некоторые другие. Я считал себя вправе использовать эти труды в своем романе, помимо тех личных наблюдений над туземцами Уссурийского края, которые скопились у меня за более чем двенадцатилетнее пребывание в различных глухих местах этого края. Однако я не придерживался в романе полной этнографической точности. Как это следует из авторского замысла, мне не так важно было дать точную картину жизни именно данного народа, сколько дать художественное изображение общего строя жизни и внутреннего облика человека времен родового быта. Поэтому я счел себя вправе при изображении народа удэге использовать также материалы о жизни других народов как в пределах СССР, так и вне его, находящихся на той же или близкой к ней ступени общественного развития.

Как и в «Разгроме», я не придерживался в романе абсолютной географической точности. Используя наиболее благозвучные и оригинальные названия рек, гор и селений, я поневоле сдвигал со своих мест те и другие и третьи, стараясь сохранить только общий колорит края.

Люди и события в романе – не действительные люди и события, а вымышленные. Надеюсь, что друзья и соратники по партизанскому движению в Уссурийском крае не осудят меня за это, так как, думается, несмотря на вымысел, я нигде не погрешил против действительного духа и смысла этого движения».

А. Фадеев нарисовал в своем романе образы честных и отважных удэгейцев, не развращенных капитализмом. В то же время он показал, сколько томного и застойного в их жизни.

Только революционной борьбе вместе с русскими рабочими и крестьянами могут эти люди отвоевать для себя достойное будущее.

О поисках дороги в будущее мучительно размышляют и герои книги, выросшие в среде интеллигенции. В первых двух частях романа большое место отведено образу Лены Костенецкой. Она воспиталась в буржуазной семье, ей нелегко дались «поиски простого и настоящего» (как сказано в одном из вариантов плана романа), переход в лагерь революции. Ее брат Сережа совершил этот переход быстро и решительно, но и ему нужно было многое переосмыслить, чтобы приобщиться к большевистской организованности, коллективизму, стойкости.