Том 2. Стихотворения

Для того ли я спешил,Выбирая путь окольный,Чтобы кто-то запретилМне высказываться вольно?!И орет, орет, орет,Как открытый паром клапан,Ноты низкие беретТак свободно, как Шаляпин!1968

* * *

Трава луговая по пояс,Кого мне, скажите, спросить:— Зачем это я беспокоюсьИ думаю: «Время косить!»Кто тихо под локоть толкает —Что мешкаешь? Косу готовь!Никак во мне не умолкаетКрестьянская, древняя кровь.Она протестует: — Ну что же,Ну что ж ты косы не берешь?На что это, милый, похоже,От нашего ль корня идешь?И вот, нажимаючи пяткой,

Под корень я режу траву,И волосы легкою прядкойЗадорно летят в синеву!1968

Хиросима

Летел я над морем,Летел я над полем,Летел я над рисом,Летел я над лесом.Летел я над ширью,Летел я над синью,Летел над садамиИ над городами.Летел над железом,Летел над бетоном,Над праздником света,Над будничным стоном.Летел над системамиОрошенья,Летел над страноюНадежд и лишенья,Богатства и бедности,Блеска и буден,

Где солнце не всемИ где хлеб многотруден.Я видел ЯпониюВ бронзовом БуддеИ в том, как настойчивоТрудятся люди.В сверкании башен,В кружении чисел…Ни разу свой голосНигде не возвысил.Глядел потихонькуТуристом безвестным,Скрипел в самолетеРемнями и креслом.И стало однажды мнеНевыносимо,Когда я увиделТебя, Хиросима.Так было мне больно,Так было мне жутко,Что вскрикнул:— Судите лишенных рассудка!Судите любителей

Джина и вискиЗа семьдесят тысяч,Что вписаны в списки.Судите за тех,Кто в агониях муки,Рыдая, неслиОбгорелые руки.Которые пепел,Которые спите,Что я потревожил вас криком —Простите!Но люди как людиНа кладбищах плачут,И слез не стыдятся,И горя не прячут.Уснуло под вечерМятежное море,Волна улеглась,Не уляжется горе.И сколько я житьНа земле этой буду,О ХиросимеНе позабуду.

1968

* * *

Ну, что я на земле на этой делаю?Вхожу в число по имени — народ.Барахтаюсь, борюсь, планету целуюХочу поднять, шторм в море побороть.— Ужо! — ей говорю. — Попомнишь, подлая!С тобой сведу я счеты наяву. —Она меня тотчас бросает под ногиИ топчет, превращая в трын-траву.А я, как подорожник, снова головуТяну под неумолчный стук копыт,И нянька-жизнь меня, младенца голого,В корыте детском пробует топить.А я живу — горластый, несдающийся,Щетинистый, игольчатый, стальной,Как хмель, под кручей нежно-нежно вьющийся,Как телеграф с гудящею струной.1969

Неизвестный солдат

Ночь накрыла всю землю орлиным крылом,Отступила она перед вечным огнем,У огня тополя часовыми стоят,В честь тебя он горит, неизвестный солдат.