Том 2. Стихотворения 1961–1972

Руки у Венеры обломаем,мраморной — ей руки ни к чему.Молотком пройдемся по эмалям.Первый, если надо, — я начну.Сколько глоток этот крик кричали,сколько помогало им кричать.Начали с Венерой.                              Раскачали.Не решились сбрасывать. Кончать.То, что эта женщина без рук,значит, что, во-первых, их отбили,во-вторых, что все же люди были

и опамятовались вдруг.

«Последний был в отмену предпоследних…»

Последний был в отмену предпоследних.Приказ приказывал не исполнять прикази трактовал о нем не выше, чем о сплетняхиз области штабных проказ.С командной грациозностью шутилприказ и применял гримасы стилянад скудоумием штабных светил,которые неправильно светили.Тому, кто должен исполнятьпоследний, предпоследний и все прочие,

которые друг друга так порочили,не оставалось времени пенять.На то, чтобы судить, чтобы рядить,уже не оставалось ни мгновенья,а надо было тотчас проводитьпоследнейшее самое решенье.Пока его отмена в роту шла,траншеи вражьи занимая с хода,роняя на белы снега тела,рванулась исполнять приказ пехота.

«НИЧЕГО!»

Небрежение жизнью: молча,

без качания правизо всей умирали мочиправ кто или не прав,холост кто или многодетенобеспечен или беден.Не цеплялись, не приспособлялись,а бестрепетно удалялисьи истаивали в голубизнене настаивая на отсрочке.Это все было близко мне.Я и сам бы при случае.Строчки

из речей не застряло в ушах.Только крики:судьбы не затягивали.Умирали, словно шагв сторону,в сторонкуотшагивали.Средь талантов народа всегокрасноречие не фигурировало.Превалировало и лидировалославное словцо: «Ничего!»

РАЗМОЛ КЛАДБИЩА