Том 2. Верую!

Белов: Вот и у него было такое же оправдание: мол, в кино можно сразу говорить с миллионами людей. «Ну, хорошо, ты один раз поговоришь – и все! – отвечаю. – А книга работает и живет века!..» Он потом стал со мной соглашаться. Особенно после того, как получил письмо от Леонова. Леонид Максимович возмущался, что Шукшин транжирит себя на кино, и советовал ему писать, писать и писать! Василий Макарович признавался, что он немножко растерялся после этого письма. Ему в последний год жизни и самому хотелось оставить кинематограф. Но как оставить?

Корр.: И все-таки было бы жаль, если бы кинематограф потерял Шукшина.

Белов

: Видите ли, мои симпатии тут не на стороне кино. Я считал, что кино – это синтетическое искусство, но в случае с Шукшиным оно, наверное, может быть настоящим искусством, поскольку он сам и автор сценария, и режиссер, и актер. Случай довольно редкий. Но все равно я уговаривал его бросить кино и заняться всерьез только литературой. Он в общем-то соглашался и говорил: «Вот закончу “Стеньку Разина” и все, больше ничего в кино делать не буду!»

Корр.: Что вам особенно дорого в Шукшине – писателе?

Белов: Искренность совершенно кристальная! Он свой стиль в литературе создал: короткий и емкий, стремительный. Шукшина ни с кем нельзя спутать. И язык у него сочный, образный, он прекрасно знал народную жизнь. Кинематограф откладывал отпечаток и на его книги. Вот тут только его влияние, я считаю, благотворно, но – у него обрывистые диалоги, живые картины, короткие динамичные рассказы. Конечно, это был феномен и в литературе. Но в кинематографе, пожалуй, даже больший. Если в русскую литературу и раньше приходили выходцы из народных толщ, то в кино Шукшин это продемонстрировал впервые. Он принес совершенно новую струю и совершенно новый взгляд на кинематограф. Ему чужды были формалистические поиски, его новаторство в кино опиралось на крепкую народную почву. Он прекрасно знал, что и для чего хотел делать. Жаль только, не все успел.

Корр

.: А как вы с ним познакомились?

Белов: Я тогда учился в Литературном институте имени Горького в Москве, совершенно случайно прочитал книгу Шукшина «Сельские жители». В этой книге мне все показалось таким близким и знакомым, что я не выдержал и написал автору письмо. Я никому раньше не писал писем, а тут взял да написал. А он мне ответил – прислал короткое письмецо (длинных писем он не любил писать). Поблагодарил за добрый отзыв о книге. Помню, в этом письме были еще его слова: «Ты мне слишком большой аванс выдал!» Я очень восторженное письмо написал!..

Корр.: А что вас привлекло в ней?

Белов

: Главное – у нас оказался сходный взгляд на деревню. Схожими оказались и наши биографии.

Наше детство совпало с войной, обоим довелось узнать голод и горе. С учением у нас тоже не сразу получилось – не было аттестатов за среднюю школу. Мне пришлось помогать матери растить пятерых моих братьев и сестер, да и школа-десятилетка была за 60 километров от дома. Потом – долгая военная служба (у меня – в войсках связи Ленинградского военного округа, у него – на Черноморском флоте). Ну и, наконец, у нас обоих было много всяких приключений, прежде чем мы занялись литературным трудом...

Спустя месяц или два после моего письма Василий Макарович зашел как-то в наше студенческое общежитие, к знакомому, приславшему ему сценарий, и случайно узнал, что здесь же живу я. Кто-то из ребят постучал ко мне и назвал номер комнаты, куда меня попросили зайти. Я пошел туда, а там сидит незнакомый мне человек, скорее похожий на солдата или грузчика, чем на писателя или режиссера.

Шукшин тогда работал над фильмом «Живет такой парень». Он запомнил мое письмо и захотел со мной поближе познакомиться. С того дня мы часто встречались. У него были трудности с жильем, а в моей комнате соседняя койка как раз была свободной. Однажды он целую неделю жил в нашем общежитии.

А потом, после Литинститута, приезжая из Вологды в Москву, я обычно останавливался в его квартире, которую он приобрел в Свиблове. Мы встречались с ним почти каждый месяц и даже несколько раз порывались улететь вместе на его родину – на Алтай. Но каждый раз у нас эта затея не получалась. Однажды мы уже взяли авиабилеты, но самолет не полетел! Потом выяснилось, что на наш рейс не хватило пассажиров и его отменили. Вот не судьба!

На Алтае я уже без него побывал. Посмотрел его любимые места, посидел на берегу Катуни, о которой он так много рассказывал, встретился с его матерью и родственниками. Но уже без него. Он для матери в последний год своей жизни купил новый дом в своей деревне и сам привел в порядок крыльцо и террасу. Теперь в этом доме музей Шукшина, а вот дом, где прошло его детство, к сожалению еще не взят под охрану.

В мою же родную деревню Тимониха Василий Макарович приезжал несколько раз. Как-то, помню, не было транспорта, и мы километров двенадцать прошли вдвоем по тайге пешком. Помню, как он сидел у меня в доме на печке с лампой и читал. Никогда не забудутся и наши дружеские споры.