Том 2. Властелин колец. Братство кольца. Две крепости

— Уж не вражья ли это забота? — проворчал, подходя к ним, Боромир. — Он ведь может приказывать бурям в Хмурых Горах. Он вообще повелевает странными силами, и союзников у него не счесть.

— Да уж, руки он себе отрастил длинные, — включился в разговор Гимли, — если с севера нагнал снегу сюда, за три сотни лиг, чтобы только досадить нам.

— Значит, отрастил, — коротко подытожил Гэндальф.

Пока они стояли, ветер почти стих, а снег поредел. В воздухе кружились лишь отдельные снежинки. Передохнув, путники снова пошли, но, не одолев и фарлон-га, вынуждены были опять остановиться. Вокруг бушевал настоящий буран. Ветер свистел, а снег больно сек лица и залеплял глаза. Хоббиты, согнувшись в три погибели, едва тащились за спинами высокого народа, но видно было, что долго им не выдержать. Пиппин плелся позади. Даже Гимли, выносливый, как всякий гном, спотыкался и ворчал в бороду. В следующий раз все встали как по команде. Темнота вокруг наполнилась жуткими звуками. Конечно, это мог выть и ветер в трещинах скал, но уж слишком дикими воплями, да еще перемежающимися злорадным хохотом, разразилась темнота. Впереди на тропу обрушился камень, за ним еще один, а потом грохот близкого камнепада едва не оглушил их.

— Сегодня дальше не пройти! — прокричал Боромир. — Пусть кто хочет назовет это ветром, но я различаю злые голоса, а камни целят в нас.

— Это и есть ветер, — ответил Арагорн, — но, похоже, ты прав. В мире есть немало сил, враждебных двуногим. Они не обязательно союзники Саурону, он слишком молод по сравнению с ними. Это могут быть их происки.

— Карадрас прозвали Жестоким в те времена, когда о Сауроне и слыхом не слыхивали, — добавил Гимли.

— Сейчас не так важно, кто наш враг, если он сильнее нас, — промолвил Гэндальф.

— Так что же нам делать? — страдальчески вопросил Пиппин. Он едва стоял на ногах, опираясь на плечи Фродо и Мерри, и дрожал крупной дрожью.

— Можно остаться здесь, а можно идти вперед, — маг внимательно посмотрел на него. — Правда, впереди нас не ожидает ничего хорошего. Насколько мне помнится, дальше — открытое место, ни от ветра, ни от камней не спрячешься.

— Дорога назад не лучше, — ответил Арагорн. — Посмотрите, настоящая буря. Здесь нас прикрывает скальная стенка, но позади нет других укрытий.

— Ишь, укрытие! — пробормотал Сэм. — Этак стены без крыши за дом сойдут.

Путники стояли, прижавшись к скале. Слабо, очень слабо, но она все же защищала от северного ветра и камнепада. Однако снег падал все гуще. Все сгрудились вплотную, прижавшись друг к другу боками и спинами. Унылый пони тоже слегка загораживал хоббитов от ветра. Стояли по колени в снегу. Не будь с ними рослых людей, хоббитов уже давно занесло бы.

Фродо неудержимо клонило в сон. Похоже, он даже задремал, потому что вдруг ощутил в ногах и в пальцах тепло близкого камина и расслышал голос Бильбо: «Я невысокого мнения о твоем дневнике. Посмотри, что это за запись: Снежный буран двадцатого января. Стоило возвращаться, чтобы сообщить об этом!»

«Я устал и хочу спать, Бильбо», — с трудом ответил Фродо, чувствуя, как его встряхивают сильные руки. Он охнул и проснулся. Боромир поднял его из снежной ямки.

— Гэндальф! — позвал он. — Полурослики не могут больше. Нас с головой занесет. Надо что-то делать.

Маг порылся в мешке и достал кожаную флягу.

— Дай им хлебнуть, — он протянул флягу гондорцу. — И нам — по глотку. Это — мирувор из Имладриса.

Едва Фродо глотнул пахучей жидкости, как ощутил горячий ток в сердце, а сонливость отлетела, словно сбитая щелчком. Остальные тоже оживились. Но на снегопад мирувор никак не повлиял. Снег валил большими хлопьями, а ветер завывал пуще прежнего.

— Ты не считаешь, что настал «самый крайний случай»? — обратился Боромир к Гэндальфу. — Когда нас совсем заметет, можно будет не опасаться шпионов Врага. Только нам будет уже все равно. Нужен огонь.

— Давай, разводи, — согласился Гэндальф. — Чьи бы глаза за нами ни следили, если им этот буран не помеха, то они заметят нас и с огнем, и без него.

Достали дрова, сразу порядком отсыревшие. Ветер вихрился и срывал искры огнива. Сначала гном, а потом эльф после долгих попыток отступились. Тогда за дело взялся Гэндальф. Переложив дрова, он звучно произнес: «Наур ан эдрайт аммен!»

и ткнул жезлом в сложенный костер. Сверкнуло зелено-синее пламя, поленья дружно занялись и затрещали.

— Ну, если есть кому смотреть, — невесело усмехнулся маг, — им трудно не прочесть «Гэндальф здесь», настолько очевидно я расписался.

Но никто больше не думал ни о каких соглядатаях. Все просто радовались огню. Не обращая внимания на талые ручейки под ногами, путники сгрудились у костра, протягивая вперед закоченевшие руки. Красные отсветы плясали на усталых лицах, а вокруг черной стеной стояла ночь.

Дрова горели быстро, а снег все падал и падал.

Последняя небольшая охапка дров ненадолго продлила жизнь огню.

— Ночь на исходе, — проговорил Арагорн, — скоро рассвет.

— Если какой-нибудь рассвет сможет проникнуть сквозь эти тучи, — мрачно заметил Гимли.