Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815

«Это будет остров отдохновения», — заявил Наполеон при высадке. А между тем, по крайней мере в течение первых шести месяцев, он проявлял почти лихорадочную деятельность. Повинуясь своему организаторскому гению, побуждавшему его накладывать свою печать на все, к чему бы он ни прикоснулся, он задумал преобразить весь остров. Он организовал таможню, акциз, гербовый сбор, установил ввозную пошлину на хлеб, за исключением хлеба, предназначенного к потреблению в Порто-Феррайо, снова отдал на откуп солеварни и заколы для рыбной ловли. Он устроил лазарет, соединил богадельню с военным госпиталем, проложил дороги, построил театр, расширил укрепления, подновил казармы, насадил виноградники, занялся акклиматизацией шелковичных червей, раздачей земельных участков, поощрял крестьян распахивать невозделанные до того времени земли, оздоровил и украсил город, который был теперь вымощен, снабжен водой и окружен аллеями тутовых деревьев.

Наполеон и не думает выполнять обещание, данное им в Фонтенебло солдатам старой гвардии, а именно: «Описать великие дела, совместно совершенные». Этим займется впоследствии пленник острова св. Елены. Властитель острова Эльбы еще слишком полон кипучей энергии, чтобы писать что-нибудь, кроме приказов. Он распоряжается, организует, сооружает, надзирает, ездит верхом, стараясь забыться в этой беспрестанной тревоге, которая дает ему иллюзию деятельности.

Нарушение договора, заключенного в Фонтенебло.

Первые месяцы Наполеон ждал прибытия императрицы и своего сына. Он рассчитывал, что Мария-Луиза будет жить поочередно в Парме и на острове Эльбе. Так как во время переговоров в Фонте яебло даже не было высказано предположения о разводе, то, по видимому, само собой разумелось, что отречение от престола никоим образом не может лишить императора его прав супруга и отца. Но державы по-своему распорядились судьбой Марии-Луизы и ее сына. Наполеон был еще слишком популярен во Франции, чтобы его противники не возымели намерения лишить его династию всяких шансов на престол. На острове Эльбе сын Марии-Луизы был бы наследным принцем; в Вене, если бы он остался жив, из него сделали бы австрийского эрцгерцога или епископа.

Какой-то остаток гуманности заставил австрийского императора, вернее, его всемогущего советника Меттерниха, отказаться от мысли о насильственном разлучении супругов или о разводе. Он предпочел бы склонить Марию-Луизу добровольно покинуть Наполеона, чтобы не вызвать с ее стороны решительного протеста, который мог бы расстроить весь этот план. Ей не сообщили прямо, что она больше не увидит своего мужа. Решено было повременить; были пущены в ход разные отговорки, постепенно истощившие то небольшое количество энергии, каким она обладала. Затем к ней приставили в качестве камергера генерала Нейперга. Ему было дано тайное поручение заставить ее забыть Францию и императора, «заходя так далеко, как это позволят обстоятельства», по выражению Меневаля.

Наполеон неоднократно с горечью жаловался английскому комиссару Кемпбеллу на бесчеловечное поведение австрийского императора. «Моя жена мне не пишет больше, — сказал он голосом, дрожащим от волнения, что сильно подействовало на английского комиссара. — У меня отняли моего сына, как отнимали когда-то детей у побежденных, чтобы украсить этим триумф победителей; в новые времена едва ли можно найти пример подобного варварства».

К этому горю императора прибавились заботы иного порядка. Статья 3 договора, заключенного в Фонтенебло, гласила, что Наполеону будет предоставлен годовой доход в два миллиона франков в бумагах французской государственной ренты. Тюильрийский кабинет, по видимому, вовсе не был расположен выполнять это обещание. А между тем Наполеон, вследствие недостаточности доходов, получаемых с острова, вынужден был покрывать почти все издержки деньгами, которые ему удалось спасти от временного правительства. Но эта небольшая казна — она представляла собою остаток знаменитой Тюильрийской казны, составившейся путем сбережений на цивильном листе (да и то четыре пятых ее было израсходовано на военные нужды в 1813 и 1814 годах) — эта казна не была неистощима. Из 3 800 000 франков, имевшихся у императора в момент его прибытия на остров, к январю 1815 года была истрачена третья часть.

Из всех тайных донесений, посланных из Порто-Феррайо в Париж и Вену, явствовало, что Наполеон высидит на своем острове столько времени, на сколько у него хватит денег для прожития. Невыполнение обязательств по отношению к императору являлось, таким образом, поступком не только бесчестным, но и неблагоразумным. Французское правительство имело все основания думать, что Наполеон примет решительные меры к обеспечению своей участи прежде, чем истощит последние свои ресурсы.