Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815

Ямак-табиели; новое восстание.

По мере того как падение дисциплины сказывалось в старых оттоманских войсках, новые вскоре заражались тем же недугом. В 1807 году это обнаружилось у так называемых ямак-табиели, или «батарейных помощников» на Босфоре. Их набирали среди лазов и албанцев, и число их доходило до 2000 человек. Вскоре из-за них возник раздор между правительством, которому хотелось включить их в состав низами-джедид, и войском янычар, которое стремилось приписать их к ордену Бекташа. Сами они склонялись скорее в пользу второго решения. В это время большинство министров находилось при дунайской армии, а в Константинополе оставались их заместители. Таким образом, за отсутствием великого везира и аги янычар высшей военной властью в Стамбуле был Муста — помощник (каймакам) великого везира. А он изменил султану. По соглашению с новым великим муфтием он подбил ямаков на восстание, уверив их в том, что их хотят зачислить в низами-джедид. Они избрали своим вождем некоего Кабакчи-оглу, переправились через Босфор, проникли в город и увлекли за собой 700–800 янычар, 200 галионджу и часть топчу. Бунтовщики сосредоточились в Этмейдане и перенесли к себе все полковые котлы из янычарских казарм. Кабакчи приветствовал янычар во имя веры, древних законов, Бекташа, обещал им уничтожение низами-джедид и представил им длинный список ненавистных чиновников, которые и подверглись немедленному преследованию со стороны янычар и народной толпы. Семнадцать голов принесено было в Этмейдан.

Свержение Селима III; вступление на престол Мустафы IV (1807).

Среди опальных находился бостанджи-баши (начальник садовников), которому вверена была охрана сераля. Когда мятежники стали угрожать дворцу, этот преданный слуга посоветовал султану обезглавить его и бросить его голову мятежникам. Султан по малодушию согласился на это и в то же время заявил, что берет назад хатти-шериф 1805 года и окончательно отменяет низами-джедид. Эти уступки запоздали. — После трех дней избиений мятежники задали вероломному великому муфтию следующий вопрос: «Заслуживает ли оставаться на престоле падишах, который своим поведением и своими распоряжениями подрывает религиозные начала, освященные Кораном?» И великий муфтий ответил на это отрицательно в своей фетве. Солдаты провозгласили султаном Мустафу, сына султана Абдул-Гамида (29 мая 1807 г.). Оставалось сообщить Селиму III об его участи. Великий муфтий взял на себя это поручение, и Селим, видя трусость своих приближенных, сам отправился в Кавэ, где томился его двоюродный брат Мустафа. Он сказал ему: «Брат, я хотел сделать своих подданных счастливыми, но народ раздражен против меня… Я оставляю престол без сожаления и совершенно искренно приветствую твое восшествие на престол». Селим III встретился в Кавэ со своим двоюродным. братом Махмудом; он посвятил себя его воспитанию, и тот впоследствии отомстил за него. Селим пал жертвой коалиции солдатчины, простонародья и духовенства.

Новый султан давно уже был известен своей ненавистью к реформам. Он приписывал поражения османов тем европейским новшествам, которые уже были ими приняты. Вообще он был человеком посредственного ума и занят был только своими удовольствиями.

Убийство Селима III; вступление на престол Махмуда II. Прошло четырнадцать месяцев со времени свержения Селима III. Рущукский паша Мустафа Байрактар (т. е. знаменосец) был глубоко предан Селиму III и делу реформ. Он убедил великого везира, который также находился при дунайской армии, что разделяет его образ мыслей; между тем великий везир, в сущности, добивался только наказания яма-ков, Кабакчи, великого муфтия, тогда как Байрактар имел в виду смену властителя. Оба вожака пошли на Константинополь: сначала великий везир с саиджаки-шерифом (знаменем пророка), за ним Байрактар. Последний велел схватить и убить Кабакчи в его босфорской вилле (июль 1808 г.). При приближении этих двух полководцев, двинувшихся к столице без его приказа, Мустафа IV обнаружил волнение. Но как употребить против них силу? Справятся ли янычары и ямаки с 30 000 ветеранов дунайской армии? Министры советовали султану выиграть время.