Том 20. Письма 1887-1888

Какой же трусище Ваш брадатый Тимофей! Если кучер в ночную езду берет с собой шкворень или иное сарайное орудие, то это первый признак, что он при виде воров накладет в свои плисовые шаровары и убежит от хозяина. Вы его как-нибудь попужайте.

В Вашем новом доме, судя по Вашим письмам, будет всю зиму вонять краской и, пожалуй, будет сыро. Смотрите, как бы опять не пришлось лечиться! Разболится голова раз-другой, разноется грудь, вот и начнете мечтать о ялаппе с содой да mag bism ^*.

Пальмина я не вижу. Где он?

Я читал «Сев<ерный> вестник» ^*. Рецензия не столько партийная, сколько умная, или, как говорят жиды, «вумная». Прочел я и очень мало понял…

Была рецензия в 244 № «Моск<овских> вед<омостей>» ^*. Недурно, и длинно, и чувствительно. Про меня почему-то все чувствительно пишут.

Как мои «Пестрые рассказы»? Напишите мне, в каком они положении.

Как здоровье В. В. Билибина? Всё ли он кажется человеком, готовым заболеть? Я буду ему писать сегодня, он ответит, но о здоровье ничего не напишет. Неумно сделала «Газета», что отказалась от такого сотрудника

^*: 1) молод, 2) несомненно талантлив, 3) нуждается в частой газетной работе. Работников нужно собирать в кучу, а не разгонять.

У нас тепло. Прощайте и поклонитесь Вашим.

Дочь станового вышла замуж?! ^*Очень рад, что не помешал г. квартальному породниться со становым. Думаю, что этот мой патриотический поступок будет достаточно оценен. Но… хорош и Вы, редактор либерального журнала! Хотели либерального сотрудника отдать в руки полиции, отдать всего, даже с детородными способностями! Нехорошо-с.

Я купил (или, вернее, мне подарили) новую кабинетную лампу. Прощайте.

Ваш А. Чехов.

Киселевой М. В., 13 сентября 1887

306. М. В. КИСЕЛЕВОЙ ^*

13 сентября 1887 г. Москва.

13 сентябрь. Несчастливое число.

У меня новая лампа, многоуважаемая Мария Владимировна, всё же остальное скучно, серо и старо, как реплики Екатерины Васильевны ^*. Рад бы убить Вашу скуку ^*, но — увы — нет пороха. Новых мыслей нет, а старые перепутались в голове и похожи на червей в зеленой коробке, постоявших деньков пять на припеке. О чем же писать? О том, что я безденежен и глух? Это Вам уже известно…

Вот что, опишу-ка я Вам свое гнусное поведение. Жизнь вошла в колею. Обедаю в 7 часов, ложусь в 2 ночи. Погоды не замечаю и не чувствую. Пишу и читаю рецензии. Рецензий было много, и между прочим в «Северном вестнике». Читаю и никак не могу понять, хвалят меня или же плачут о моей погибшей душе? «Талант! талант! ^*но тем не менее упокой господи его душу» — таков смысл рецензий. «В сумерках» идет недурно.

Два раза был в театре Корша, и в оба раза Корш убедительно просил меня написать ему пьесу. Я ответил: с удовольствием. Актеры уверяют, что я хорошо напишу пьесу, так как умею играть на нервах. Я отвечал: merci. И, конечно, пьесы не напишу

^*. Пусть Голохвостикова ^*пишет, а мне решительно нет никакого дела ни до театров, ни до человечества… Ну их к лешему!

На днях я продал кусочек своей души бесу, именуемому коммерцией. На падаль слетаются вороны, на гениев издатели. Явился ко мне Вернер, собачий воротник ^*, издающий книжки на французско-кафешантанный манер, и попросил меня отсчитать ему десяточек каких-нибудь рассказов посмешнее. Я порылся в своем ридикюле, выбрал дюжину юношеских грехов и вручил ему ^*. Он вывалил мне 150 целкашей и ушел. По условию, рассказы идут только на одно издание*, за второе же издание плата особая… Не будь я безденежен, собачий воротник получил бы кукиш с маслом, но увы! я беднее, чем Ваш осел. Не купите ли Вы у меня рассказов? Для Вас я уступил бы по рублю за сотню. У меня их больше, чем в купальне малявок.

Вчера у нас от обеда до поздней ночи сидел Тышечка без шапочки, а сегодня в первый раз после нашего приезда была Эфрос с носом ^*, в новой шляпке. Яшеньки ^*еще не приходили. Бестурнюрная Зиночка ^*

бывает ежедневно. M-lle Syrout я еще не видел, но образ ее не покидает меня ни на минуту.

Далее возвышалась полная спина, нежно очерченная округленными линиями, которые сливались с тонкими мягкими контурами мраморной шеи, отливавшей чудной матовой белизной, сильно оттеняемой задорно вившимися пепельными шелковистыми волосками.

Об остальных моих поломанных куклах позвольте умолчать ^*.

Собачка без спины ^*, которую наш Корнеев зовет гиеной, здравствует. Кот Федор Тимофеич ^*изредка приходит домой пожрать, всё же остальное время гуляет по крышам и мечтательно поглядывает на небо. Очевидно, пришел к сознанию, что жизнь бессодержательна. Сегодня я и милейшая Ма-Па ходили сниматься: я — для того, чтобы продавать свои карточки почитателям моего таланта, а она для раздачи женихам. Мою книжку Вы получите непррременно ^*…Рубль прошу отдать Алексею Серг<еевичу>, которому я имею несчастье быть должным. Ваши анекдоты пошлю Лейкину тотчас же ^*, когда перестану быть должен Лейкину, иначе он возьмет их в счет моего долга.