Том 22. Письма 1890-1892

Во-вторых, мы оставляем эту дачу и переносим нашу резиденцию в верхний этаж дома Былим-Колосовского ^*, того самого, который напоил Вас молоком и при этом забыл угостить Вас ягодами. О дне переезда нашего уведомим своевременно. Приезжайте нюхать цветы, ловить рыбку, гулять и реветь.

Ах, прекрасная Лика! Когда Вы с ревом орошали мое правое плечо слезами (пятна я вывел бензином) и когда ломоть за ломтем ели наш хлеб и говядину, мы жадно пожирали глазами Ваши лицо и затылок. Ах, Лика, Лика, адская красавица! Когда Вы будете гулять с кем-нибудь или будете сидеть в Обществе ^*и с Вами случится то, о чем мы говорили, то не предавайтесь отчаянию, а приезжайте к нам, и мы со всего размаха бросимся Вам в объятия.

Когда будете с Трофимом в Альгамбре, то желаю Вам нечаянно выколоть ему вилкой глаза.

Вам известный друг

Гунияди-Янос ^*.

Кланяется Вам сторожиха. Маша просит, чтобы Вы написали насчет квартиры ^*

. Адрес не станция Алексин, а город Алексин.

Суворину А. С., 18 мая 1891 ^*

969. А. С. СУВОРИНУ

18 мая 1891 г. Алексин.

18 май.

Ликуй ныне и веселися Сионе ^*

. Жил я в деревянной даче в четырех минутах ходьбы от Оки, кругом были дачи и дачники, березы и больше ничего. Надоело. Я познакомился с некиим помещиком Колосовским и нанял в его заброшенной поэтической усадьбе ^*верхний этаж большого каменного дома. Что за прелесть, если бы Вы знали! Комнаты громадные, как в Благородном собрании, парк дивный с такими аллеями, каких я никогда не видел, река, пруд, церковь для моих стариков и все, все удобства. Цветет сирень, яблони, одним словом — табак! Сегодня перебираюсь туда, а дачу бросаю. Дача нанята за 90 руб., а усадьба за 160 р. Дорого обойдется это лето.

Ну отчего бы Вам не приехать ловить рыбу? Здесь карасей и раков видимо-невидимо.

У Рошфор два этажа, но для Вас не хватило бы ни комнат, ни мебели. К тому же сообщение утомительное: со станции приходится ехать туда в объезд чуть ли не 15 верст. Других дач тоже нет, а имение Колосовского будет годиться для Вас только в будущем году, когда отделают оба этажа. Право, легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому и семейному найти себе дачу. Для меня дач сколько угодно, а для Вас ни одной.

Мой мангус ушел в лес и не возвращался. Должно быть, погиб.

Я дал себе слово не печатать свои сахалинские писания в газетах и журналах ^*, но теперь, если бы Вы знали, какое берет искушение! Сегодня же я мог бы послать Вам на 100 луидоров.

Вчера я целый день возился с сахалинским климатом ^*

. Трудно писать о таких штуках, но всё-таки в конце концов поймал чёрта за хвост. Я дал такую картину климата, что при чтении становится холодно. И как противно писать цифрами!

Я ежедневно встаю в 5 часов утра; очевидно, в старости буду вставать в 4. Мои предки все вставали очень рано, раньше петухов. А я заметил, что люди, встающие очень рано, ужасные хлопотуны. Стало быть, я буду хлопотливым, беспокойным стариком.

«Мамаево нашествие» — водевиль в крыловском вкусе ^*; ни единого характера. Пахнет дачным мужем ^*, а мораль такая: сибирякам дядям не следует приезжать в гости к племянникам. И склеена пьеса угловато. Читатель или зритель ждет, что гость приволокнется за хозяйкой, но и этого даже в пьесе нет и все три акта однообразны. И еще скажу: писать часто такие пьесы всё равно, что каждый день в бордель ходить — скоро истаскаешься.

M-elle Гуревич и M-r Филоксера ^*ничего не сделают из «Сев<ерного> вестника»; они внесут в него дух еврея-философа, ими переведенного, но не внесут его мудрости и таланта ^*; чесночным духом и ограничится дело.

Гимназистку надо в сумасшедший дом, ^*

а офицерика, который отделал ее, в крепость на четыре года без лишения чинов. <…> она стала приставать к первому встречному <…> потом едва волокла ноги и написала циническое письмо — всё это болезнь и, к несчастью, неизлечимая. <…> потом, когда отец ее прогонит, поступит в бордель или, в лучшем случае, в оперетку, а в старости, если не умрет от чахотки, она будет писать нравоучительные фельетоны, пьесы и письма из Берлина или Вены — слог у нее выразительный и вполне литературный.

Будьте здоровы. Если вздумаете приехать ко мне, то телеграфируйте так: «Алексин, доктору Бездетному, передать Чехову». Письма свои адресуйте так: г. Алексин Тульской губ.

Ваш А. Чехов.

Суворину А. С., 20 мая 1891 ^*

970. А. С. СУВОРИНУ

20 мая 1891 г. Богимово.

20 май.