Том 24. Сожженые леса. Тайные чары великой Индии. Вождь Сожженных Лесов. Рассказы из жизни в бразильских степях

Мы уже имели случай в нескольких предшествовавших наших сочинениях рассказать о длинных церемониях краснокожих, совершаемых последними в то время, когда они присутствуют на совете, а потому мы ограничимся здесь только описанием того, как Валентину удалось достичь своей цели.

Сахемы, прельщенные вежливым приемом Валентина и еще находившиеся под впечатлением, произведенным превосходным завтраком, чрезвычайно благосклонно и с большим вниманием выслушали длинную речь вождя Сожженных лесов, из которой они поняли, что он далеко не был их врагом, а, напротив, истинным другом и человеком очень полезным.

К счастью, краснокожие не разделяются на политические партии, как в Европе, а решают всегда вопросы единодушно.

Когда в заключение Валентин сказал им речь, то красноречие его до того подкупило сахемов, что они не только заключили мир с Сожженными лесами, но заявили прямо, что готовы начать войну с их опасным и непримиримым врагом — английским правительством.

Затем они заключили с капитаном Грифитсом оборонительный и наступательный союз, в котором, к удовольствию краснокожих, и Валентин принимал участие.

Когда все было между ними покончено, Валентин сообщил своим союзникам о положении дел Сожженных лесов, о важности успеха их проекта и о том, что необходимо приступить немедленно к наступательным действиям, чтобы одним решительным и сильным ударом окончательно расстроить планы неприятеля и обессилить его.

Совещание продолжалось довольно долго и наконец заключилось всеобщим соглашением.

Было решено, чтобы на следующий день, спустя два часа по заходе солнца, все союзники — красные, Сожженные леса и белые — собрались в долине, находящейся у входа в ущелье Прохода Бизонов, где должны были быть избраны главнейшие начальники, и затем уж отправиться против врага.

Глава VIII

ЛАГЕРЬ ВОЖДЯ СОЖЖЕННЫХ ЛЕСОВ

Скоро капитан Грифитс имел случай убедиться в том, что Валентин Гиллуа был совершенно прав, стараясь помирить его с краснокожими, не теряя ни минуты, и вынудить их заключить с ним союз.

Спустя два часа после отъезда индейских вождей капитан Грифитс после долгой аудиенции с Искателем следов собирался сесть на лошадь, чтобы присоединиться к своему отряду, как вдруг получил эстафету от капитана Джемса Форстера.

Это послание было отправлено с необыкновенной поспешностью и заключало в себе чрезвычайно важные известия.

Джон Грифитс вскрыл конверт дрожащей рукой и, быстро пробежав глазами письмо, передал его Валентину Гиллуа.

— Читайте, — сказал он.

Джемс Форстер сообщал, что колонна сира Джоржа Эллиота, состоящая из шестисот всадников, находилась не более как в восьми лье от Воладеро, она подвигалась чрезвычайно быстро, так что, по всей вероятности, она завтра к одиннадцати часам утра достигнет ущелья Прохода Бизонов.

— Что вы думаете об этом? — спросил капитан, когда Валентин возвратил ему письмо.

— Я думаю, мой дорогой капитан, — отвечал охотник, — что мы должны поспешить, и надеюсь, что Бог поможет нам.

— Да, в самом деле, во всем случившемся я вижу перст Всевышнего, — отвечал капитан с волнением. — О, мой друг! — прибавил он, с чувством пожимая руку Валентина, — теперь я только вижу и понимаю все то, чем вам обязан.

— А вы забыли уже о том, что спасли жизнь моей названой дочери?

— Да, — отвечал капитан с жаром, — но вы, мой друг, вы спасли мне больше, чем жизнь: вы спасли мою честь.

— Хорошо, хорошо, но не забывайте, что теперь нам время дорого, — весело сказал Валентин, — приготовимся лучше исполнить наш долг; завтра будет великий день для союзников Красной реки. Но до того я прошу вас выслушать меня.

— Говорите.

— Сколькими людьми располагаете вы?

— Сколько всех у меня?

— Нет, готовых к строю?

— Около четырехсот; у меня было двести девяносто человек; капитан Форстер привел мне в подкрепление двести пятьдесят; тридцать человек я оставлю для охраны моего лагеря… словом, готовых к действию я буду иметь четыреста с лишком человек.

— Отлично, со стороны краснокожих будет, быть может, немного больше; что же касается меня, я могу служить вам двумястами самых мужественных и самых опытных во всех лугах большого Фореста воинов, — так что мы будем иметь тысячу человек, почти вдвое более неприятеля. Позволите ли вы мне начертать один план, или, вернее, высказать одну мысль, которая пришла мне в голову? Я не великий стратег, но я был французский солдат, и, кроме того, уж не раз приходилось мне вести войну в пустыне.

— Говорите, говорите! Вы знаете, что я ничего не сделаю без вашего совета.

— И вы, быть может, будете не правы, потому что моя мысль может оказаться плохой.

— Не думаю, но посмотрим прежде, что это за мысль?

— Вы, без сомнения, знаете ущелье Прохода Бизонов?

— Да, немного.

— Прекрасно, значит, вы знаете, что при ширине своей ущелье это имеет около одной мили в длину и сто оно проходит между двумя лесистыми горами, состоящими из чрезвычайно крутых покатостей?

— Конечно.