Том 25. Наш общий друг. Книги 3 и 4

— Тебе, хитрец, сказали, что он вывернется, если ты не успеешь его опередить, верно? — сказал Фледжби. — А тебе не выгодно его упускать из лап, так ведь? Раз у тебя есть вексель, а у него найдется чем заплатить? Ах ты Иуда!

Старик на минуту остановился в нерешимости, словно дожидаясь еще каких-нибудь наказов.

— Идти мне, сэр? — наконец спросил он тихим голосом.

— Он еще спрашивает, идти ли ему? — воскликнул Фледжби. — Спрашивает меня, как будто сам не знает, что ему делать! Спрашивает меня, а сам держит шляпу наготове? Спрашивает меня, а сам острым глазом — ведь как бритва режет — уже косится на свою палку, что стоит у дверей!

— Идти мне, сэр?

— Идти ли ему? — передразнил Фледжби. — Да, идти! Ковыляй, Иуда.

Глава XIII

Худая слава бежит

Очаровательный Фледжби, оставшись один в конторе, стал расхаживать по комнате, сдвинув шляпу набекрень, насвистывая и заглядывая во все углы и ящики, в надежде найти хоть какое-нибудь доказательство, что его обманывают, однако ничего не нашел.

— Невелика заслуга, что он меня не надувает, ведь я гляжу за ним в оба, — подмигнув, объяснил сам себе мистер Фледжби.

Лениво и величественно потыкав тростью в столы и стулья, он сплюнул в камин, утверждая свои хозяйские права на контору «Пабси и Ко», затем поступью владыки подошел к окну и выглянул на узкую улицу поверх ставня с надписью «Пабси и Ко». Надпись, служившая для отвода глаз, напомнила ему, что он один в конторе и что дверь не заперта. Он двинулся было запереть ее, чтобы кто-нибудь, войдя, не принял его за главу фирмы, но тут услышал чьи-то шаги за дверью.

Это была кукольная швея с корзиночкой в одной руке и с костылем в другой. Ее зоркие глаза увидели мистера Фледжби раньше, чем он ее увидел, и ему не удалось запереть перед ней дверь, не столько потому, что она уже подошла, сколько потому, что она принялась отвешивать ему поклон за поклоном, как только он ее заметил. Она воспользовалась этим преимуществом, поднявшись по ступенькам с такой быстротой, что очутилась в конторе лицом к лицу с Фледжби, прежде чем он успел принять меры, чтобы она не застала никого дома.

— Надеюсь, вы в добром здоровье, сударь, — сказала мисс Рен. — Дома мистер Райя?

Фледжби плюхнулся на стул в позе человека, утомленного ожиданием.

— Должно быть, скоро придет, — ответил Фледжби, — он как-то странно сбежал и заставил меня дожидаться. Кажется, я вас раньше видел?

— Один раз видели, если глаза у вас на месте, — ответила мисс Рен, на последних словах понизив голос до шепота.

— Это когда вы играли во что-то такое на крыше? Помню. А как поживает ваша подружка?

— Мало ли у меня подружек, сударь, — отвечала мисс Рен. — Которая подружка?

— Все равно которая, — сказал мистер Фледжби, прищуривая один глаз, — любая из ваших подружек, все ваши подружки. Как они — ничего себе?

Несколько смутившись, мисс Рен ответила шуткой на шутку и уселась в углу за дверью, держа корзинку на коленях. Наконец, после довольно долгого и упорного молчания, она сказала:

— Извините, сударь, но по утрам я привыкла заставать мистера Райю дома и потому обыкновенно прихожу в это время. Мне и нужно-то всего-навсего купить лоскутков на несчастных два шиллинга. Может, вы мне их отпустите, и я побегу домой работать.

— Я вам отпущу лоскутков? — повернувшись к ней, сказал Фледжби, который сидел перед камином, щурясь на огонь и ощупывая подбородок. — Вы, кажется, вообразили, будто я имею отношение к этой конторе и вообще к фирме?

— Вообразила? — откликнулась мисс Рен. — Он же сам тогда сказал, что вы хозяин!

— Этот старый хрыч в черном лапсердаке? Райя? Он что хотите скажет.

— Да вы и сами то же говорили, — возразила мисс Рен. — Или по крайней мере держали себя как хозяин и не противоречили ему.

— Одна из его хитростей, — равнодушно и пренебрежительно пожимая плечами, ответил Фледжби. — Он вечно хитрит. Он мне сказал: «Пойдемте на крышу, сударь, и я вам покажу красивую девушку. Только я буду называть вас хозяином». Так вот, я полез на крышу, а он показал мне красивую девушку (очень и очень стоило на нее посмотреть) и назвал меня хозяином. Не знаю зачем. Думаю, что и он не знает. Он хитрит из любви к искусству, ведь это такой мошенник, — и, поискав выразительного слова, мистер Фледжби прибавил: — мошенник из мошенников.

— Ох, моя головушка! — воскликнула кукольная швея, сжимая голову обеими руками, словно она раскалывалась. — Вы, верно, шутите?

— Нет, моя милая, — возразил Фледжби, — нисколько не шучу, уверяю вас.

Такое запирательство было не только ловким ходом, рассчитанным на тот случай, если неожиданный посетитель застанет Фледжби врасплох, но и отплатой мисс Рен за ее излишнюю резкость и милым образчиком острот по адресу старого еврея. «Слава у него худая, как оно и полагается старому еврею, за это ему и платят, а уж свои денежки я из него выколочу». Как деловой человек, Фледжби всегда рассуждал именно так, а тем более сейчас, когда старику вздумалось завести от него секрет, хотя сам по себе этот секрет доставил ему даже удовольствие, досадив неприятному для него человеку.