Том 25. Наш общий друг. Книги 3 и 4

Золотой Мусорщик собирался задать еще не один вопрос, как вдруг на улице послышалось постукивание деревяшки, приближавшейся к дверям.

— Тише! Это Вегг, — сказал Венус. — Спрячьтесь вот за этого молодого аллигатора в углу, мистер Боффин, и можете судить сами. Я не стану зажигать свечку, пока он не уйдет; свет будет только от угольев. Вегг хорошо знаком с аллигатором и не станет его особенно разглядывать. Уберите ноги, мистер Боффин, а то я вижу башмаки из-за его хвоста. Голову спрячьте за его улыбкой, мистер Боффин, места вам вполне хватит… вот так, и вам будет очень удобно. Он немножко запылился, но очень подходит к вам по цвету. Удобно ли вам, сэр?

Мистер Боффин едва успел ответить утвердительно, как вошел Вегг, постукивая деревяшкой.

— Ну, приятель, как поживаете? — бодрым тоном осведомился Вегг.

— Так себе, — ответил мистер Венус. — Похвастаться нечем.

— Во-от как! — сказал Вегг. — Жаль, что вы так плохо поправляетесь: душа-то у вас велика для тела, вот в чем суть. А как наш товарец? Крепче запрешь, скорее найдешь, так, что ли?

— Желаете посмотреть? — спросил Венус.

— Будьте так любезны, — потирая руки, сказал Вегг. — Мне желательно взглянуть на него совместно с вами. Или, как похоже сказано в стихах, которые еще в старину были положены на музыку:

Твоими глазами смотрю на него,Клянусь не смотреть по-другому^{17}.

Повернувшись к нему спиной, Венус повернул ключ в замке и достал документ, по обыкновению придерживая его за уголок. Мистер Вегг, придерживая документ за другой уголок, стал его рассматривать, усевшись на место, только что освобожденное мистером Боффином.

— Все в порядке, сэр, — не сразу и очень неохотно согласился он, не в силах расстаться со своей добычей, — все в порядке.

И алчными глазами он так и следил за своим компаньоном, когда тот, снова повернувшись к нему спиной, повернул ключ в замке.

— Новостей никаких, я полагаю? — спросил Венус, опять усаживаясь на низенький табурет за прилавком.

— Кое-что есть, сэр, — ответил Вегг, — нынче утром случилось кое-что новенькое. Эта старая лиса, этот скряга и захватчик…

— Мистер Боффин? — переспросил Венус, оглянувшись на улыбку аллигатора длиной ярда в два.

— Какой он к черту мистер! — воскликнул Вегг, давая волю благородному негодованию. — Боффин. Мусорный Боффин. Эта старая лиса, этот ругатель и мучитель, нынче утром присылает на свалку своего лакея, молодого человека по имени Хлюп, распоряжаться нашей собственностью. Ей-богу, я его спрашиваю: «Что вам здесь нужно, молодой человек? Это частное владение», а он вытаскивает бумагу от другого подлеца, того самого, из-за которого меня обошли. «Настоящим Хлюп уполномачивается присматривать за вывозкой мусора». Это уж слишком, как по-вашему, мистер Венус?

— Вспомните, что он еще не знает о наших правах, — остановил его Венус.

— Так надо ему намекнуть, — сказал Вегг, — да повнушительнее, чтоб он набрался страху. А то дай только палец, он и всю руку заберет. Если спустить на этот раз, мало ли что он вздумает проделать с нашей собственностью. Я вам скажу, мистер Венус, вот до чего дошло: надо мне приструнить этого Боффина, иначе я лопну. Никак не могу сдерживаться, когда гляжу на него. Каждый раз, как он лезет к себе в карман, мне кажется, будто он ко мне в карман лезет. Каждый раз, когда он бренчит своими деньгами, мне кажется, будто он вольничает с моими деньгами. Живая плоть и кровь этого не стерпит. Нет, я даже больше скажу, — в ожесточении прибавил мистер Вегг. — Деревяшка этого не стерпит!

— Однако, мистер Вегг, — настаивал Венус, — ведь это была ваша мысль, что надо отложить расправу с ним, пока весь мусор не вывезут.

— А это тоже была моя мысль, — возразил Вегг, — чтобы пригрозить ему, если он явится вынюхивать и выслеживать насчет собственности, дать понять, что он не имеет на нее никаких прав, сделать его нашим рабом. Разве это была не моя мысль, мистер Венус?

— Разумеется, ваша, мистер Вегг.

— Разумеется, моя, как вы сами сказали, — подтвердил Вегг, несколько смягченный такой готовностью соглашаться с ним. — Очень хорошо. Я считаю выслеживаньем и вынюхиваньем то, что он прислал к нам во двор одного из своих лакеев. И за это ему надо прищемить нос.

— Должен признать, что не по вашей вине ему удалось удрать с голландской флягой в тот вечер, мистер Вегг, — сказал Венус.

— Как вы сами это честно признали, друг! Нет, не по моей вине. Я бы эту флягу у него выцарапал. Можно ли было стерпеть, что он, как тать в нощи, явился копаться в мусоре, да и не в своем, а скорее в нашем (ведь мы можем отобрать у него все до последней пылинки, если он не заплатит, сколько мы потребуем), и унес клад из этих раскопок? Нет, этого нельзя стерпеть. И за это тоже следует прищемить ему нос.

— Как же вы намерены это сделать, мистер Вегг?

— Прищемить-то? Я намерен открыто оскорбить его, — возразил почтенный инвалид. — И если, глядя мне в глаза, он посмеет ответить хотя бы слово, оборвать его, чтоб он дух не успел перевести: «Еще одно слово, старый грязный пес, и ты нищий».