Том 29. Пропавшая нимфа

— Давайте начнем с яхты, Бойд, — предложил Барон. — Может быть, он вернулся туда. Если он попадется мне в руки, то я…

— С удовольствием на это посмотрю, — бодрым голосом перебил я его.

Через несколько минут мы добрались до яхты, и приглушенные звуки соло на трубе стали громче, когда мы вступили на палубу.

— Кто это играет? — спросил Барон.

— Мускат Муллинс, — ответил я. — Он здесь гость или что-то в этом роде.

— Я так и подумал, — буркнул он в ответ. — Этот парень играл какое-то время в моем клубе — конечно, только тогда, когда мог держаться на ногах.

— Уж больно неподходящий выбор для Муската, — удивился я и остановился, чтобы прислушаться. — Ну да, конечно! Это, кажется, «Разве он не шевельнулся?». Траурная музыка диксиленда.

— Единственная мелодия, которую я знаю, — «Колеса фортуны», старая школьная песенка, — буркнул Барон. — А что с этой музыкой?

— Это похоронный марш, — объяснил я. — Его играют на похоронах.

С этими словами я рванулся вперед, как испуганная звезда, которая замечает, что продюсер собирается закрыть дверь на замок.

— Эй! — воскликнул Барон. — К чему такая спешка?

— Предчувствие, — бросил я через плечо. — Может, я и ошибаюсь, но мне показался странным выбор Муската.

Барон промычал что-то и, кряхтя, затрусил вслед за мной. Мы не успели добежать до рубки, как зазвучала новая мелодия.

— Это последняя часть, — прохрипел я. — Ее всегда играют, когда покидают кладбище.

— Оставьте ваши премудрости при себе, Бойд! — прорычал Барон. — Дайте мне только добраться до этого проклятого трубача, он сразу прекратит свои идиотские упражнения.

Я толкнул плечом дверь рубки, сделал три шага и остановился как вкопанный. Мускат сидел по-турецки на полу рубки с закрытыми глазами и благоговейно доигрывал последние аккорды марша. По выражению его лица можно было заключить, что он уже некоторое время назад достиг той степени опьянения, когда всякое представление о реальности полностью исчезает. Он отложил трубу, открыл глаза и посмотрел на меня отсутствующим взглядом.

У его ног на спине лежала, вытянувшись, Элен Фицрой. На ней было все то же белое бикини с черными точечками. Темные спутанные волосы обрамляли бледное лицо, и с первого взгляда казалось, что одна из черных точек ее белого бикини случайно попала ей между глаз — только отверстие от пули не имело такого шелкового блеска, как черные «мушки» на ткани.

Глава 4

Я уставился на безжизненное тело Элен Фицрой. Было очень тихо.

— О Боже! — едва выдохнул Луи Барон. — Такая симпатичная куколка. И кому она помешала?

Лишь сейчас до Муската Муллинса, кажется, дошло, что он не один в рубке. Он поднял голову, посмотрел на меня и, скривив рот, спросил:

— У тебя не найдется выпить?

Я ударил его несколько раз по лицу, при этом голова его болталась из стороны в сторону, как у марионетки.

— Придите в себя, Мускат! Что, черт возьми, здесь произошло?

— Я хочу выпить. — Он говорил с трудом. — Человеку, играющему эту вещь в честь погибшего друга, обязательно нужна хорошая выпивка.

— Он пьян как свинья, — презрительно сказал Барон. — И пройдет часа два, прежде чем он скажет хотя бы одно разумное слово. Давайте сматываться отсюда, Бойд. Это все мне не нравится.

— Очень разумное предложение, Луи, — согласился я, но в этот момент до нас донеслись твердые шаги со стороны трапа. Казалось, что сейчас перед нами предстанет целый отряд морской пехоты. Барон взглянул на меня, потом сунул правую руку под плащ.

— Успокойтесь, — сказал я. — Одно убийство здесь уже произошло. Вы что, хотите все запутать еще больше?

На мгновение мне показалось, что он меня не послушается, но он с сожалением пожал плечами, и, когда его рука снова появилась на свет Божий, в ней ничего не было.

Дверь открылась, и в рубку вошел высокий тощий человек с очень умными глазами. На нем был дешевый костюм из тех, что продаются партиями.

Он тщательно закрыл дверь и, прислонившись к ней, окинул взглядом меня, Муската, Луи Барона и остановился на Элен Фицрой. При этом он не сказал ни слова.

Я тоже молчал, не зная, с чего начать.

— Тот, кто мне позвонил, заявил, что произошло убийство, — проговорил наконец вполне дружелюбно высокий человек. — Судя по всему, это правда.

— Кто вы? — глухо спросил Барон.

— Моя фамилия Хардинг. Лейтенант Хардинг из полиции.

— А я Фрэнк Синатра, — насмешливо бросил Луи.

Хардинг сунул руку в карман, достал полицейский значок и молча показал его Барону.

— А вы не хотите представиться? — осведомился он все так же дружелюбно.

— О’кей! Я — Луи Барон из Невады. Приехал в город час назад. Это — Бойд, он работает на киностудию, которая поручила ему доставить на съемки Глорию Ван Равен.

— С этим мы еще разберемся. А это кто? — Лейтенант пальцем показал на трубача.

— Мускат Муллинс, — вступил в разговор я. — Трубач.

— У тебя не найдется чего-нибудь выпить? — с надеждой спросил Мускат Хардинга.

— Убитая женщина — певица ночного клуба Элен Фицрой, — добавил я.

— Как это случилось? — спросил лейтенант.

Он взглянул на Барона, но тот только пожал плечами.