Том 3

Притчард(с первых слов видно, что он не владеет собой). Не понимаете, не принимаете. Я сам себя не принимаю. Я был хорошим слугой государству и сделал страшную услугу человечеству… Моя жизненная энергия переливалась через край… Я ученый… может быть, чрезмерно честолюбивый ученый… Я человек… Ученый и человек — это не всегда совпадает… Нам, трем-пяти, посвященным в сокровенные тайны нашего проекта, безумно хотелось играть в жмурки с дьяволом. А в жизни вышло другое. Мы сыграли в Хиросиме и Нагасаки тысячами жизней, включая младенцев. Мы помогли теперь истории сделать страшный зигзаг. Вы не понимаете меня. Вам надо на всю жизнь привязать меня, как колодника, к бомбе. Так вот… поймите, господа: я проклинаю эти руки, этот мозг, которые помогли создать вашу сладкую смерть человеку. Проклинаю… себя проклинаю и вас…

Сенатор(Меллингену). Я не могу оставаться в обществе господина, который проклинает меня. Я думаю, что этот господин должен быть изолирован. И я приму меры, чтобы этот господин был обезврежен. (Уходит.)

Меллинген. Притчард, не валяйте дурака. Вы сами лезете головой в петлю. Вас собираются судить. У них есть версия о вашей связи с коммунистами. Девушка-мексиканка, покончившая самоубийством… Сделать блестящую карьеру и погубить себя… Не понимаю вас.

Притчард молчит. Пауза.

Мистер Эйнштейн, повлияйте на него. Он лезет головой в петлю.

Эйнштейн. Как? В буквальном смысле?!

Меллинген. Я не знаю, что будет завтра в этом чудном мире! Мы с Притчардом друзья, вчера я выдвигал его на высшие посты в стране. Сегодня он называет меня чудовищем. Кто мне поручится, что я завтра не сойду с ума и не потребую для него электрического стула. До свиданья, мистер Эйнштейн… Этому дураку не стоит подавать руки. И все-таки я хочу сказать вам, Альберт Эйнштейн, что я не изменил моим симпатиям к вам. Вы — великий человек. Я уже говорил вам, что в тот удивительный вечер, когда мы чествовали вас, наша милая Фей назвала вас ребенком, который пришел в этот мир слишком рано… Рано… Может быть, и так. Но не дитя. Вы — великий человек. А ваши заблуждения нас не поссорят. И то, что ваше сердце лежит к социализму, знаем. И все же мы будем считать вас нашим великим другом. Так-то. До свиданья. (Уходит.)

Эйнштейн. Антуан, вы слышите меня? Как ни высоко ваше страдание, оно породит одни насмешки.

Притчард. Я знаю, что они хотят преследовать меня. Не боюсь. Пусть. С ними заодно Гарри Гордон. Не боюсь. Он им готовит супербомбу.

Эйнштейн. Пусть он готовит. Но не вы, ни в коем случае не вы. Вы должны остаться честным перед своей наукой.

Притчард

. Но что мне сделать для этого практически?

Эйнштейн. Вы знаете, мой милый Антуан… Вы отлично это знаете. Единственное, что я вам хочу сказать, — это бойтесь себя, когда вам вдруг покажется, что вы старше своих лет… Сейчас вы старше.

Притчард. Я знаю… А вы моложе… Я постараюсь походить на вас.

Входят Адамсы.

Элла(в гневе). Вот где они! Чудесно… Антуан, и вам не стыдно! Какой вы эгоцентрик. Носитесь со своей персоной и ни во что не ставите близких. Ведь у вас родился сын. Вы просто негодяй.

Притчард. Сын… Сын, говорите вы… как это смешно.

Элла. Наконец он пришел в себя. Если смешно, то смейтесь.

Чарльз. Когда у меня родился сын, я бросился на шею полицейскому, хоть умом понимал всю тривиальность этого поступка.

Эйнштейн. А когда у меня родился сын… о, не говорите! Антуан, я вас поздравляю. Пойдемте покупать какие-нибудь вещи.

Элла. Жить надо, как это ни старо. Детей своих воспитывать, чтобы они не росли негодяями, самим быть честными… Вот и все. Разве я неправа, мистер Эйнштейн?

Эйнштейн. Права, права. Пойдемте к Фей, Антуан. Материнство! Что священнее есть в живой природе? Ничего. Я скоро умру и говорю так потому, что нахожусь в том возрасте, когда о смерти рассуждаешь философски. В бессмертие души не верю, в бессмертие своего имени верю не очень. И все же, может быть, будущие люди, которым не понадобятся бомбы, скажут про меня: он не создавал теории смерти, его теории были теориями жизни. Антуан, мы с вами не лучшие люди на земле, ибо мы люди со всеми слабостями и заблуждениями… но без нас, без нашей науки мир погаснет, человек забудет, как добывать огонь, уйдет назад в пещеры…

Эпилог

Гордон

и Джюли.

Джюли. Здесь лучше всего подождать мистера Притчарда.

Гордон. Благодарю… Вы теперь работаете с Антуаном Притчардом?

Джюли. Он просил меня об этом.

Гордон. Вы странно смотрите на меня, Джюли. Постарел?

Джюли. Здесь, в Принстоне, так много говорили о вас… И потом пресса… Зачем вы так нехорошо вели себя по отношению к профессору Притчарду?

Гордон. Я считаю вас интеллигентным человеком, Джюли. Первый признак интеллигентного человека — не вмешиваться в чужие дела… и жизнь.

Джюли. А пресса… она все время вмешивается. Значит, она не интеллигентная.