Том 3

Галя(в отчаянии). Что он говорит? Что он говорит?

Толя. Что же вы решили?

Сева. Не вы, а мы… Когда ты это наконец поймешь?

Юра Белый. Я не буду топтать Карлоса.

Юра Черный. И я не буду.

Николай. Галя, сядь за рояль… Ты, кажется, умеешь.

Дон Карлос. Николай, ты… ты человек. Как сказал Горький… гордо.

Ланцов. А как же мое дело? Надо на прощание пару слов.

Николай. Нашла мелодию?

Галя. Нашла. (Играет.)

Николай. Откуда это?

Галя. Так… импровизация…

Дон Карлос(шепотом). Народ… вы слышите?.. Я хочу переименоваться. Альфред пойдет, как скажете?

Толя. Вот стиляга. Есть свое честное имя, и носи его.

Дон Карлос. Карп… Это же одно несчастье. Девочки смеются. Карп — это рыба, которая в озерах водится. Меня называют «зеркальный карп». Нехорошо.

Николай. Тогда зовись Иваном.

Дон Карлос. А Фридрих не пойдет?

Сева. Какого черта тебя тянет на королей?

Ланцов. Хорошо с вами… но давайте. Пора.

Николай. Вот что, Максим Ланцов, ты уходить с завода никакого права не имеешь.

Ланцов. Я где же? В администрации. Начальства будто нет.

Сева. А на мнение бригадира тебе уже плевать?

Ланцов. Но он выдвигает как? Он выдвигает как начальство.

Сева

. Он выдвигает наше мнение. И хорошо, когда мнение рабочих сходится с мнением начальства.

Ланцов. Ты брось. Ты подчеркиваешь: наше мнение.

Сева. Подчеркиваю. Мнение бригады, в которой ты состоишь. Может быть, мы ошибались? Ты в ней никогда не состоял?

Галя. Сева, какой ты грубый! Почему — не состоял?

Сева. Интересно… Я грубый. Он с завода дезертирует, он из бригады дезертирует, он дважды дезертирует… и этого ты не осуждаешь.

Толя. Ты, Сева, очень…

Сева. Нет, я еще не очень.

Галя. Очень, очень.

Сева. Ничего не очень. Завод имеет научный заказ Родины. Может быть, это космический заказ. Ланцов варит ответственные детали и знает, что его трудно будет заменить… Он мастер высшей марки. Чего распространяться. Это есть дезертирство. «Семь-пять, семь-пять». С такими повадками мы семилетку не то что за пять, за двадцать лет не выполним. Я очень… грубый. А он не очень грубо поступает, когда без единого слова уходит из нашей бригады, которая его как друга приняла. Ну что ж… лети, товарищ гражданин. Но я, как лом в глотку, вбиваю это слово: ты дезертир.

Ланцов(идет). Дезертир… и как еще?.. предатель, может быть? Прощайте…

Молчание.

Друзьями называетесь. А вам известно, как живет ваш друг? (Остановился.)

Толя. Максим Петрович, вы же знаете, что очередь не подошла. А те, кто получил, они же хуже вас жили. Вы все знаете.

Ланцов. Каждый болеет за себя.

Николай. Каждый за себя, а бог за всех… вот оно, полезло старье. Хочешь, найду у Ленина? Как раз прочел сегодня.

Ланцов. Не надо. Я оговорился.

Николай. А не кажется тебе, что ты вообще оговорился?

Ланцов(с интересом). Как его… как Карлоса будете песочить?

Дон Карлос. Я не Карлос… хватит… Карп. Временно. Потом найдем другое имя. Но ты, Максим Петрович, не Карлос. Ты — далеко не я. И я в бригаду шел за тобой следом. Я на производстве иду за тобой и помечтал пойти по нравственным наклонностям. А у тебя привычка думать только о себе. Жалко.

Ланцов. Ты еще… и ты капай на меня!

Сева. Он серьезно вопросы ставит.

Толя. Подумайте, Максим Петрович. Тут есть о чем задуматься.

Ланцов. Честные вы люди.

Юра Черный

. Но ты запомни… никто не просит.

Галя. Нет, просит.

Юра Черный. Кто это?

Галя. Я прошу. Максим Петрович, подумайте вот о чем: мы бригада молодая, неустоявшаяся… подумайте, какой вы удар наносите.

Ланцов. Вот наказание… А больше ничего не скажете? Давайте до конца.

Николай(значительно и медленно). Ничего.

Ланцов. Честные вы люди. Я подумаю. По закону мне надо еще неделю на заводе поработать. Да. Трудное дело вы затеяли, немыслимо трудное. (Уходит.)

Николай(думающе). И вот так было у них… в Ленинграде. У самых первых… лучших. Точь-в-точь. И я уверен, что в эту самую минуту где-то такие же друзья, как мы, бьются над подобными вопросами… и понимают, что выбрали нелегкий путь… Легко назвать Ланцова подлецом… А что он сделал? Он сделал то же самое, что делает великое множество людей каждый день. И это у нас называется «не растеряться». Поймите, какие высокие требования мы предъявляем к человеку. И ему трудно. И это коммунизм… начальный… в черновике. А предстоит неслыханное. Если, конечно, всерьез, по правде коммунизмом заниматься, а не для отчетности. И если говорить по правде, то мы еще…

Там же.

Ленин, Николай.