Том 3. Гражданская лирика и поэмы

Занесена по грудьРоссия снеговая —царицын санный путь,дорога столбоваяв леса, леса, лесауходит, прорезаясь…Лишь промелькнет лиса,да вдруг присядет заяц,а то — глаза протри —из-за худых избеноквдруг свистнет пальца в трисам Соловей-разбойник,а то — простой народначнет сгибаться в пояс, —шлет вестовых впередимператрицын поезд.Она — при всем дворе,две гренадерских роты,вот — вензеля каретгорят от позолоты.На три версты — парча,да соболя, да бархат,тюрбаны арапчат,флажки на алебардах.Вот виден он с холма,где путь уже проторен,вот Матушка сама,ее возок просторен,салоп ее лилов,лицо, как жар, румяно,но это дар послов —

французские румяна…За восемьдесят верстона к любимцу едет,с которым, полный звезд,граф Воронцов соседит.Вот первый повороту башен необычных —баженовских воротдва кружева кирпичных,как два воротникавенецианских дожей,но до конца — покадворец еще не дожил.Царицу клонит спать,ей нужен крепкий кофий,до камелька — верст пять,не то что в Петергофе!А тут все снег да снег,сугробы да ухабы,от изразцов — да в мех,все мужики да бабы…Тут, будто о пенек,споткнулся конь усталый,и захрапел конек,и вся шестерка стала.Он мутно из-под шорглядит, дрожат колени…И облетело Двормонаршее веленье:«Конь царский пал. Емувоздвигнуть изваянье.

„Коньково“ — дать семуселению названье».Повелено запрячьв возок коня другого,трубач несется вскачь —и позади Коньково.Темнеет путь лесной.Не зябнет ли царица?А может, за соснойей самозванец мнится?То лес аль Третий Петр,исчезнувший куда-то,во мгле проводит смотрсвоих солдат брадатых?..Но вот и Теплый Стан,где камелек теплится.Поднять дородный станспешат помочь царице,и — в кресло! Без гостей!В тепле благоуханномподносят кофий ейв фарфоре богдыхана.А крепок он — зело!Арабским послан ханом.Тепло — зане селозовется Теплым Станом.Царица в кресле спит,да неспокоен отдых.Раскрыла рот. Виситмонарший подбородок.Казачья борода

ей снится, взгляд мужичий.Вольтера бы сюда,да не таков обычай.А бабам в избах жуть —ушли мужья и сваты,угнали чистить путь,велели взять лопаты,боятся конюховв их чужеземных платьях,скорей бы петуховдождаться на полатях…Лишь утро — и пошлискрипеть возы и сани.Вот и Десну прошлиовражными лесами,вот и века прошли,земной окутав глобус.…Ну вот, и мы сошли,покинув наш автобус.Калужское шоссе,волнистая равнина,тебя — в иной красекак не любить ревниво!И вас — как не любить,седые деревеньки!Вы скоро, может быть,исчезнете навеки…Уже покрыл бетондороги подъездные,снимаются с оконналичники резные.

И сколько снято крышстроителями — за год!В былую глушь и тишьворвался Юго-Запад.И жаль, и хорошо!Пора прощаться с солнцем,последний петушокнад слуховым оконцем,прощай, ты никогданавстречу к нам не выйдешьи новые годавовеки не увидишь!Зарылся в давний снегвозок Екатерины,иным идет к веснекалужский путь старинный.И там, где Теплый Стан,уже стоят пролетыогромного мостаи реют вертолеты,а правнучка тех баб —с голубизной в ресницах —врезается в ухабжелезною десницей.По десять этажейсюда, попарно строясь,дома идут уже,как в будущее — поезд!И около лескаиного, молодого —написано: «Москва».Все заново, все ново!