Семен Кирсанов. ТОМ ТРЕТИЙ

Гражданская лирика и поэмы

Гражданская лирика и поэмы (1923–1970)

ЧАСЫ

Я думал, что часы — одни.А оказалось, что онии капельки, и океаны,и карлики, и великаны.И есть ничтожные века,ничтожней малого мирка,тысячелетья-лилипуты…Но есть великие минуты,и только ими ценен век,и ими вечен человек,и возмещают в полной меревсе дни пустые, все потери.Я знал такие. Я любил.И ни секунды не забыл!Секунды — в мир величиною,за жизнь изведанные мною.И разве кончилось Вчера,когда Ильич сказал: «Пора!»Нет!       Время Ленина все ширежизнь озаряет в этом мире.

И так повсюду.                        Знает мирчасы карманов и квартири те — без никаких кронштейнов —часы Шекспиров,                          часы Эйнштейнов!

ГРАЖДАНСКАЯ ЛИРИКА (1923–1970)

ПЕСНЯ О ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИКЕ

Расцветала снежная,белая акация.Утренняя спешнаяшла эвакуация.Разгоняли приставыбеспортошных с пристани.В припортовой церквимолились офицерики.Умолили боженькуслужбою и вероюжелезнодорожникаудавить на дереве.«Вешал прокламацию?Будешь проклинать ее.За таку оказиюукрашай акацию.Красному воробушкунадевай веревочку

на царя и родину,наше сковородие!»И суда военныезашумели пеною,задымили хрупкимитрубами и трубками.Днем и ночью целоюждали власти граждане.В городе — ни белые,в городе — ни красные.Но до утра серогоу сырого дерева,темного, сторукого,плакала старуха:«Вырос ты удаленек,стал теперь удавленник.Ноги обняла бы я,не достану — слабая…Обняла бы ноги я,да они высокие.Ох, я, одинокая,старая да ссохлая!..»А в ворота городазалетали красные,раскрывали вороты,

от походов грязные…И от ветров дальнихтронулся удавленник,будто думал тронутьсянавстречу к буденновцам.

ОТХОДНАЯ

Птица Сирин                    (Гамаюн,                                    Гюлистан)пролетает                  по яблонным листам.Пролетай,               Иван-царевич,                                      веселись,добрым глазом                        нынче смотрит василиск,а под сенью                      василисковых крылимператор всероссийский                                               Кирилл!Верещит по-человечьи                                      Гамаюн:— Полечу я поглазеть                                   на мою,полечу,              долечу,

                           заберусьна мою              императорскую Русь.Как ни щурят                  старушечье бельмоМережковский,                        Гиппиус,                                    Бальмо́нт, —старой шпорой                         забряцати слабо́у советских деревень                                     и слобод.У советских деревень                                  и слободвеют ветры                Октябрьских свобод,да с былой                  с православной                                           с кабалойоблетает                   позолота с куполов!Не закрутит вновь                      фельдфебельский усправославно-заграничная                                                Русь.

УЛИЦЫ