Том 3. Карлссон, который живет на крыше [Крошка Нильс Карлссон и др.]

— И несколько стульев, — попросила Лотта. — Есть тут стулья?

— Да, хотя они и немного сломанные, — сказала тетушка Берг.

— Ничего! — воскликнула Лотта. — А что есть еще?

— Тебе, верно, нужна кровать?

— А есть какая-нибудь? — спросила Лотта.

— Да, пожалуйста, — ответила тетушка Берг. — За корзиной со старым хламом стоит детская кроватка и еще кукольная. В ней спала моя дочка, когда была маленькой.

— Спала в кукольной кроватке? — спросила Лотта.

— Нет, разумеется, в детской кроватке, — ответила тетушка Берг.

— Ну, а сейчас в ней буду спать я, — сказала Лотта. — А Бамсе пусть спит в кукольной кроватке, тогда он не станет толкаться во сне. Есть у тебя постельное белье?

— Да, матрац и несколько подушек, и, может, одеяло, — ответила тетушка Берг. — Но простыни нет.

— Пожалуй, плевать мне на простыню, — сказала Лотта. — Пошли, будем переставлять мебель!

И тетушка Берг покорно перетаскивала мебель и помогала Лотте приводить в порядок маленькую комнатку. Столик и стулья они поставили у окна, комод у одной стены, кроватку — у другой, а рядом с ней — маленькую кукольную.

— Получилось — ну, просто настоящая комнатка! — сказала Лотта.

Тетушка Берг отыскала также старый рваный ковер. Она положила его на пол, и комнатка обрела еще более жилой вид. Круглое зеркало, засиженное мухами, она прикрепила над комодом, а над кроваткой Лотты повесила картину «Красная Шапочка и Серый Волк». Картина показалась Лотте очень красивой.

«Картины нужны, — решила Лотта, — иначе никакого взаправдашнего домашнего козяйства не получится».

Лотта постоянно говорила, что, когда вырастет, у нее будут мозоли, как у тетушки Берг, и «домашнее козяйство», как у мамы. И теперь она оглядывала свою маленькую комнатку и ухмылялась.

— Домашнее козяйство у меня уже есть, — сказала она.

— Да, а с мозолями, пожалуй, торопиться нечего, — посоветовала тетушка Берг.

— Нет уж! — сказала Лотта.

Потом она три раза подряд чихнула.

— Здесь пыльно, — сказала тетушка Берг, — поэтому ты чихаешь.

— Ерунда, — заявила Лотта. — Пыль я могу вытереть. Есть какая-нибудь тряпка?

— Посмотри в комоде, — сказала тетушка Берг.

Лотта вытащила верхний ящик комода.

— Боже мой! — закричала Лотта. — Здесь весь кукольный сервиз!

Тетушка Берг тоже заглянула в ящик:

— Да, конечно же, здесь старый кукольный сервиз, я совсем о нем забыла.

— Повезло, что я его нашла, — сказала Лотта.

Она выставила сервиз на столик. Он был белый в мелких голубых цветочках… Там были чашечки и блюдечки, и полоскательница, и кофейник, и сливочник… Лотта просто прыгала от восторга.

— Если бы Миа Мария все это увидела, она бы обалдела! — сказала Лотта.

— Да… Ну никогда бы не подумала! Посмотри, нет ли тряпки в каком-нибудь другом ящике, — посоветовала тетушка Берг.

Лотта вытащила следующий ящик, но никакой тряпки там не было. Там лежала большая кукла с голубыми глазами и черными волосами.

— О! — закричала Лотта. — He-а, не может быть!

— В самом деле, здесь лежит Виола Линнеа, — сказала тетушка Берг.

— Ее так зовут? — спросила Лотта. — Она красивая, это Виола Линнеа! Да, тогда Бамсе не придется спать в кукольной кроватке, потому что там будет спать Виола Линнеа… Можно мне взять ее?

— Да, если будешь ее беречь, — ответила тетушка Берг. — И, понятно, ей надо спать в своей собственной кукольной кроватке. А Бамсе придется потесниться.

Лотта кивнула:

— Он ведь все равно привык спать со мной.

— Посмотри в нижнем ящике, — сказала тетушка Берг. — Там, вероятно, целый ворох кукольных платьев. Помню, я вечно шила платья для этой куклы!

Лотта поспешно вытащила нижний ящик, и там лежали целые горы платьев, и кофточек, и плащей, и шапочек, и нижнего белья, и ночных сорочек Виолы Линнеа.

— Если бы Миа Мария все это видела, она бы обалдела! — повторила Лотта.

Она вытащила все платья, уселась на полу посреди комнаты и стала примерять их на Виолу Линнеа. Тетушка Берг между тем нашла рваное полотенце, которое могло служить Лотте вместо тряпки. Однако Лотта сказала:

— Вытереть пыль я могу и позже. А сейчас мне надо решить, какое платье здесь самое нарядное.

Лотте пришлось трудно, потому что там было столько разных платьев, и голубых, и красных, и желтых, и клетчатых, и полосатых, и в крапинку, и пестрых.

— Белое вышитое платье — самое нарядное, — сказала в конце концов Лотта. — Его она будет носить только по воскресеньям.

— Правильно, — одобрила тетушка Берг. — Не разрешай ей носить его в будни.

Потом тетушка Берг потрепала Лотту по щеке и сказала:

— Ну, пожалуй, тут все в порядке, так что пойду-ка я к себе домой.

Лотта кивнула:

— Давай иди! Если увидишь Нюманов, передай, что я живу теперь в моем собственном доме и никогда больше к ним не вернусь.

— Ладно, передам, — пообещала тетушка Берг и ушла. Но когда она уже наполовину спустилась с лестницы, Лотта закричала ей вслед:

— Послушай-ка, тетушка Берг, ведь мне еще нужна еда!

— Конечно же, — сказала тетушка Берг.

— А ты можешь меня кормить? — спросила Лотта.

— Да, но тебе придется самой приходить за едой, — сказала тетушка Берг. — Я не в силах бегать рысью вверх-вниз по лестнице.