Том 3. Non-fiction

ИК: Полностью с ней солидарен. Ну, я вообще, честно говоря, сейчас по отношению к музыке… я не хотел сейчас заниматься там, не знаю, какой-то там рок-группой — смешно как-то даже где-то. Но я очень люблю музыку все равно. Действительно, для меня музыка — это половина моей жизни, хотя я сам не… ну, не музыкант в полноценном смысле этого слова. Значит, я… как бы, называется, я тут около, да? Примус починяю. Тем не менее очень люблю музыку, и поэтому в последнее время я просто передал бразды правления, потому что у меня музыкант жена, и я считаю, что пусть каждый… пироги должен тачать сапожник, а сапоги — пирожник. Пусть каждый своим делом занимается, да? Я просто ей помогаю по возможности в ее карьере, она увлекается тем, что в настоящее время называется crossover’ом — это классическая музыка в обработках электронных, easy-listening и прочее. И мы с ней тихонечко кропаем какие-то скромные малобюджетные проекты, где слова давно не мои, их написал монах в веке одиннадцатом, соответственно…

АП: Мне нравится в этом монологе слово давно: «слова давно не мои…»

ИК: Да, да, да, то есть это прекрасная музыка, и мне как-то интереснее вот сейчас выражаться в музыке, мне больше интересно заниматься литературой, а в музыке выражаться путем…

ДБ:

Но это же не просто музыка, насколько я понимаю, речь идет о произведениях, которые звучат из телевизора тоже из того самого…

ИК: Нет-нет, вот то, что мы сейчас поставим, очень редко звучит из телевизора; первый трек с этой пластинки, который вы поставили — это наши семейные проекты.

АП: Да, давайте я напомню телефон — 203–19–22, тогда вы сможете задать Илье Кормильцеву свои вопросы.

ИК: Да, а сейчас звучит «Ave Maria» Каччини в обработке нашего семейного проекта «Чужие».

АП:

Есть у нас телефонные звонки к Илье Кормильцеву, но это будет через секунду-другую, просто Илья забыл представить супругу свою.

ИК: Нет, я не забыл, я нарочно, так сказать, сперва…

АП: А! Нарочно забыл!

ИК: Нарочно забыл.

ДБ:

Решил всю славу себе, как сказали бы наши слушатели некоторые.

ИК: Да, слово «семья», так как оно очень популярно в нашей стране, имеет специфическое значение в политологической терминологии. В данном случае речь идет о моей жене Алесе Маньковской, с которой мы в последнее время вместе пишем песни какие-то… создаем произведения. Она очень талантливый исполнитель, композитор и вообще очень талантливый человек. «Я плохих жен не беру», — сказал Синяя Борода. Итак, вот я представил ее: Алеся Маньковская.

АП: Отлично! 203–19–22 — наш телефон, и есть у нас звонки. Алло! Алло!

Слушатель: Добрый вечер!

АП:

Здрасьте!

Слушатель: Меня зовут Игорь, у меня вопрос к Илье Кормильцеву.

ДБ: Давайте.

Слушатель: Мне хотелось узнать, как Вы относитесь к такому мнению: о том, что злые дядьки закабаляют радиоэфир, и поэтому талантливым музыкантам нельзя пробиться и т. д., и вот только из-за этого везде побеждает попса. Мне лично кажется, что если человек не хочет слушать украинского трансвестита, то он его и не будет слушать.

ИК: Да, но для этого надо дать ему возможность послушать кого-нибудь другого, кроме украинского трансвестита. Если у него этой возможности нет, он, может, его, конечно, и не слушает, но не может никаким образом выразить это свое мнение публично. В принципе, на самом деле, не так уж много людей слушает украинского трансвестита, это для меня — ну, по крайней мере, среди людей воспитанных и образованных — большим индикатором явилось появление сейчас в подписке «НТВ+» Music Box, и результаты голосования по Music Box’у, которые идут через Интернет, из которого я выяснил с большим удовлетворением для себя, потому что я предполагал это и раньше, но у меня не было доказательств, что люди хотят слушать совсем другую музыку, чем им предлагают. В общем, я в этом был уверен с самого начала, в принципе, что это так. Дело в том, что тут возникла такая, знаете, интересная история: мне кажется, что музыка, в частности, рок-музыка стала жертвой неоправданно возложенных на нее ожиданий, причем и в том, и в другом смысле. То есть потому, что ей придавали такое большое значение в предыдущие десятилетия, люди, которые пытаются сейчас, так сказать, мять и проминать, создавать менталитет современного человека, они тоже ей придавали, будучи воспитаны там же, тоже очень такое большое значение — какие-нибудь там, вроде Михаила Козырева — придавали чересчур большое значение и рок-н-роллу и направили на него весь идеологический удар, хотя это полная чушь, потому что кроме рок-н-ролла, в общем, существует много других способов воздействовать на сознание. Но в результате этого на него все обрушилось, его замяли, настала сплошная попса и сплошная «Фабрика звезд», что приводит к тому, что тот, кто любит слушать рок-н-ролл, слушает его на пластинках, а кто не любил его слушать никогда, находит другие способы для того, чтобы не соглашаться с царством украинских трансвеститов, а также политиков на нашем эфире в течение месяца.