Том 3. Non-fiction

АП: Просто поясните один момент: если я правильно понял, то как раз то, что было сделано «Наше радио», и там противопоставлена какая-то общность рок-музыки попсе — вот мы эту реакцию сейчас и наблюдаем?

ИК: Ну да, это такой типичный, типичный политтехнологический пережим. Значит, вот тут рок-музыка подвигала людей на протест — 15 лет назад, они забыли добавить к этому: «Мы сейчас ее замочим быстро для того, чтобы…» — ну, люди же будут подвигаться на протест каким-то другим способом. Что, свет клином сошелся на этой рок-музыке? Еще раз подчеркиваю: я очень люблю рок-музыку, но объявлять ее единственным носителем прогрессивных идей в этом мире — это, прямо скажем, перебор.

ДБ: А как Вам появление таких песен, вроде «Попса, розовая пасть голодного пса», в написании которой… в исполнении, то есть…

ИК: Вы знаете, при помощи современной компьютерной программы можно за 5 минут создать сколько угодно дурацких песен. Но что из этого, так сказать, исходит? Ну, вот знаете, самый простой способ справиться с любой не нравящейся вам радиостанцией: не слушайте ее в течение трех месяцев — она разорится, ну что ж вы прямо все так! Ну, дело в том, что…

ДБ: Некоторые, вот, уже закрываются, переименовываются.

ИК: Это что имеется в виду?

ДБ: Некоторые радиостанции.

АП: Радиостанция «Ultra» имеется в виду, прежде всего.

ИК:

Ну, радиостанция «Ultra» как раз была не самая плохая радиостанция, а чуть ли не самая лучшая из тех, которые были…

ДБ: Ну, особенно если учесть ее созвучие с названием Вашего издательства.

ИК: Да нет, дело не в этом, дело в том, что просто, действительно, там была иногда музыка такая, немножко отличающаяся от среднестатистического эфира. Но опять-таки… но опять-таки — ну не в этом дело все, народ! Не в этом дело!

АП: А в чем? Расскажите, в чем! Откройте правду! Откройте глаза, дайте правду!

ИК: А дело в том, что… ну давайте, дайте достаточное количество — я уверен, что где-то существуют эти исполнители, которые играют музыку, которая не соответствует тому, что в среднем транслирует эфир, я в этом на 100 % уверен. Но я не могу их найти, и вы их не можете найти в таком достаточном количестве для того, чтобы создать целое культурное явление, какую-то радиостанцию, которая передает вот такую музыку. Давайте их найдем, давайте их соберем, давайте, в конце концов, черт подери, инвестируйте в это какие-то средства. Но дело в том, что у нас же все так вот: то в одну сторону, то в другую. Страна живет по принципу маятника. У нас никак не могут остановиться на середине и развивать сразу все эти… чтоб цвели все цветы, процветали все течения…

АП: Я прошу прощения у слушателя, который у нас, по-моему, на линии на второй находится, давайте его послушаем.

ИК: Давайте послушаем.

Слушатель: Алло! Здравствуйте, Илья, это Антон!

ИК: Здрасьте, Антон!

Слушатель:

Выражаю Вам огромный респект за Вашу деятельность, я поклонник Вашего издательства, в принципе, много книг читаю. И у меня вот такой вопрос: что остается при переводе от книги? Вот, допустим, Бреда Истон Эллиса я читал: там много слэнга, много таких выражений, — вот что от них остается, от оригинала? Это первый, и второй маленький такой вопрос: пять писателей, которых обязательно нужно прочитать, которые сильнее всего влияют на культуру в последнее время, на Ваш взгляд.

ДБ: Top-5 Кормильцева.

ИК: Хорошо, на первый вопрос я отвечаю: в переводе остается писатель. Если перевод нормально исполнен, от него остается основная мысль, основной энергетический посыл. Конечно, неизбежно определенное количество тонкостей его, штучек, которые он придумал и старательно старался, они неизбежно уходят в стружку. Это, увы, так сказать, пока люди… пока проклятье Вавилонской башни не преодолено, это будет неизбежно оставаться судьбой человечества, потому что в переводе всегда что-то теряется. Но я смею заверить сам как профессиональный переводчик, что остается достаточно много для того, чтобы иметь 95 %-ное представление о тексте, который ты читал, о писателе, которого ты читал, и, в принципе, вот, он хотел сказать… на 95 % он хотел сказать то, что вы прочитали по-русски потом, по сравнению с тем, что он написал на своем родном языке. То есть стружка составляет несколько процентов, есть принципиально непереводимые намеки, иронии, каламбуры, шутки, что-то все равно идет в стружку, но не так много, чтобы говорить об этом: «Ну, это вот по-русски совсем не то, а там…» — нет, это все чушь, основная мысль всегда ясна. Top-5. Очень просто. Вот, вы знаете, в последнее время, если считать последним временем 2000 лет последних, то одни и те же писатели оказывают самое большое влияние на культурную жизнь человечества. Именно с них я и советую начинать читать литературу юноше, выбирающему, делать жизнь с кого. Это должна быть Библия, это должен быть…

ДБ: А кто автор? Вот Вы говорите, что авторы делают.

ИК: Коллектив. Значит, это…

АП: Группа товарищей.